– Ах ты, старая ведьма, – процедил доктор Куимпер.
Он рванулся вперед к мисс Марпл, но на этот раз его ухватил
за плечо Седрик.
– Так это, значит, ты, подлец, – убийца? –
проговорил Седрик, рывком поворачивая его к себе. – То-то ты мне всегда не
нравился – гнильцу я в тебе почуял с самого начала, но, ей-богу, не подозревал,
что это ты.
Брайен Истли подскочил к нему на помощь, а в дальнюю дверь
уже входили инспектор Краддок с инспектором Бейконом.
– Доктор Куимпер, – сказал Бейкон, – я обязан
предупредить вас…
– Идите вы со своим предупреждением, – оборвал его
доктор Куимпер. – Думаете, так и поверят двум полоумным старушонкам?
Откуда взялся этот бред насчет поезда?
Мисс Марпл сказала:
– Элспет Магликадди сообщила в полицию об убийстве
сразу же, двадцатого декабря, и дала описание примет убийцы.
У доктора Куимпера поднялись и тяжело поникли плечи.
– Проклятье, чтобы так не повезло…
– Но… – начала было миссис Магликадди.
– Тихо, Элспет, – остановила ее мисс Марпл.
– Зачем бы я стал убивать совершенно постороннюю
женщину? – сказал доктор Куимпер.
– Не постороннюю, – сказал инспектор
Краддок. – Это была ваша жена.
Глава 27
1
– Так что, видите, – сказала мисс Марпл, – на
самом деле, как я и подозревала, все оказалось крайне просто. Простейшая из
всех разновидностей преступлений. Мужчины сплошь да рядом убивают своих жен.
Миссис Магликадди перевела взгляд с инспектора Краддока на
свою подругу.
– А подробней нельзя? – сказала она. –
Просвети меня, сделай милость.
– Ты понимаешь, – сказала мисс Марпл, – он
углядел для себя возможность жениться на богатой – на Эмме Кракенторп. А
жениться-то и не мог, потому что уже был женат. Они много лет жили врозь, но
развода она ему не давала. Это как раз совпадало с тем, что мне рассказывал
инспектор Краддок об особе, которая называла себя Анной Стравинской. У той, как
она обмолвилась вскользь подружке, был муж англичанин, а еще о ней отзывались
как об истовой католичке. Совершить, женившись на Эмме, двоеженство было
слишком рискованно, и доктор Куимпер, человек холодный и жестокий, решил
избавиться от жены. Убить ее в поезде, а после поместить тело в саркофаг в
амбаре – это было, правду сказать, ловко придумано. Идея, видишь ли, состояла в
том, чтобы следы вели в направлении семейства Кракенторпов. До этого он написал
письмо Эмме, якобы от Мартины – девушки, на которой собирался жениться Эдмунд
Кракенторп, как он сам о том сообщил. Эмма, понимаешь ли, не утаила от доктора
Куимпера историю своего брата. А доктор в подходящий момент подбил ее пойти с
этой историей в полицию. Поскольку ему было нужно, чтобы в убитой признали
Мартину. Допускаю, что до него каким-то образом дошло, что парижская полиция
наводит справки об Анне Стравинской, и он сумел устроить так, чтобы с Ямайки
якобы от нее прислали открытку.
Ему не составило труда договориться с женой о встрече в
Лондоне, сказав, что он надеется на их примирение и хочет повезти ее «знакомиться
к своим родным». Дальнейшее мы опустим, от одних мыслей о нем становится
нехорошо. Им, разумеется, двигала алчность. Когда он вспомнил о налогах, о том,
насколько они урежут его доход, ему пришло в голову, что недурно бы отхватить
себе кус пожирнее. Возможно, что мысль об этом посетила его еще до того, как он
решил убить жену. Во всяком случае, он начал готовить почву, пустив слух, что
кто-то будто бы пытается отравить старика Кракенторпа, а кончил тем, что
подложил членам семьи мышьяку. Не слишком много, разумеется, так как отнюдь не
хотел смерти Кракенторпа-старшего.
– И все-таки непонятно, как ему это удалось, –
сказал Краддок. – Ведь когда готовили карри, он в доме отсутствовал.
– А, так никакого мышьяку тогда в карри не было, –
сказала мисс Марпл. – Он подсыпал его потом, когда забрал остатки карри на
анализ. А тогда подсыпал, вероятно, мышьяку в кувшин с коктейлем. И уж конечно
ему было куда как просто, наблюдая за больными, отравить Альфреда Кракенторпа,
как и послать Гарольду в Лондон таблетки, предварительно обеспечив себя таким
прикрытием, как указание тому же Гарольду больше таблеток не принимать. Все
действия его отмечены дерзостью, нахрапом, жестокостью и своекорыстием, и я,
право же, очень и очень рада, – заключила мисс Марпл со всей свирепостью,
на какую может быть способен пушистый старенький одуванчик, – что пока не
отменили смертную казнь, потому что убеждена, если кто и заслуживает виселицы,
так это доктор Куимпер.
– Лучше не скажешь, – поддержал ее инспектор
Краддок.
– И вот, – продолжала мисс Марпл, – мне
пришла мысль, что даже если кого-нибудь видишь только, как говорится, со спины,
то все равно и виду со спины тоже присуще определенное своеобразие. Если,
подумала я, Элспет увидит доктора Куимпера точно в том же положении, как того
мужчину в поезде, – а он стоял к ней спиной, наклонясь к женщине, которую
держал за горло, – тогда она почти наверняка его узнает или хотя бы издаст
от неожиданности красноречивое восклицание. Вот почему я была вынуждена прибегнуть,
при дружеском содействии Люси, к небольшому розыгрышу.
– Признаться, – сказала миссис Магликадди, –
я испытала настоящий шок. Крикнула: «Это он!», не успев удержаться. А между
тем, как вам известно, лица-то мужчины я не видела, так что…
– Я страшно боялась, Элспет, как бы ты этого не
сказала, – вставила мисс Марпл.
– А я собиралась, – сказала миссис
Магликадди. – Как раз собиралась оговориться, что, конечно, не видела его
в лицо.
– Чем погубила бы все! – сказала мисс
Марпл. – Понимаешь, душенька, он же думал, что ты действительно его
узнала. Откуда ему было знать, что лица ты не видела.
– Тогда, выходит, к лучшему, что я промолчала, –
сказала миссис Магликадди.
– Я не дала бы тебе и полслова прибавить, –
сказала мисс Марпл.
Краддок внезапно рассмеялся.
– Нет, каковы! – вскричал он. – Прелесть, что
вы за парочка! Ну, а дальше что, мисс Марпл? Где счастливый конец? Что,
например, станется с бедной Эммой Кракенторп?
– Переживет, разумеется, – сказала мисс
Марпл, – и, рискну предположить, если ее отец умрет, – а мне не
верится, что он и впрямь столь долговечен, как считает сам, – она
отправится путешествовать или, подобно Джеральдине Уэбб, останется пожить за
границей, и, предположу опять-таки, может быть, судьба припасет ей что-нибудь.
Что-нибудь более достойное, чем доктор Куимпер, будем надеяться.
