– Не знаю, – отвечал юный Леонард. – Она как
будто не говорила ничего определенного.
– Любопытно… – сказала Гризельда. – Выглядит
крайне подозрительно, на мой взгляд. Пора бы милой старушке в такие годы
кончать этим заниматься.
Чем – этим, поинтересовался Леонард и получил уклончивый
ответ:
– Да так, совать свой нос, куда не следует. При чем тут
карты, хотела бы я знать?..
В должное время мисс Марпл получила письмо от любящего
внучатого племянника Дэвида Уэста. Он писал:
«Дорогая тетя Джейн! Что это, интересно, ты затеваешь? Добыл
для тебя нужную информацию. Мало-мальски подходящих поездов всего два – в 4.33
и в 5 часов. Первый из них – почтовый, с остановками в Хейлинг-Бродвее,
Баруэлл-Хите, Бракемптоне и потом, до Маркет-Бейсинга, – везде.
Пятичасовой – скорый из Уэльса на Кардифф, Ньюпорт и Суонси. Лондонский 4.54
может где-то по пути поравняться с первым, хотя в Бракемптон тот прибывает на
пять минут раньше, а его самого прямо перед Бракемптоном обгоняет скорый. Чую,
попахивает это все скандальчиком пикантного свойства, нет? Не углядела ли ты в
проходящем мимо поезде, когда возвращалась после вылазки в город за продуктами,
женушку вашего мэра в объятьях санинспектора? Но тогда почему так важно, какой
это был поезд? Совместный уик-энд в Портколе, м-м? За свитер – спасибо. Как раз
то, что нужно!
Что новенького в саду? Относительное затишье, предполагаю, в
такое время года?
Всегда твой, Дэвид».
Мисс Марпл с улыбкой оценила стиль письма и сосредоточилась
на содержательной его части. Миссис Магликадди определенно сказала, что вагон
был не купейный. Стало быть, скорый на Суонси отпадает. Остается почтовый с
отправлением в 4.33.
С неизбежностью намечались также новые поездки. Мисс Марпл
повздыхала и стала готовиться.
В поезд на Лондон она, как и прежде, села в 12.15, но
обратно, до Бракемптона, поехала не в 4.54, а в 4.33. Ничего примечательного в
дороге не случилось, но кой-какие подробности заслуживали внимания. В поезде
было сравнительно пусто – в 4.33 вечерний час пик еще не начинался. Из вагонов
первого класса лишь в одном обнаружился пассажир – преклонных лет господин,
погруженный в чтение журнала «Нью стейтсмен». В своем купе мисс Марпл ехала
одна и на обеих остановках, в Хейлинг-Бродвее и Баруэлл-Хите, высунувшись из
окна, наблюдала, как сходят и садятся пассажиры. В Хейлинг-Бродвее немного
пополнились вагоны третьего класса. В Баруэлл-Хите они же слегка опустели. В
вагоны первого класса не сел никто, а старичок с журналом сошел.
При подъезде к Бракемптону, когда поезд пошел на поворот,
мисс Марпл поднялась и проделала маленький опыт – стала спиной к окну, опустив
заблаговременно шторку.
Да, решила она, действительно: когда внезапно путь
изгибается дугой и падает скорость, тебя с потерей равновесия от толчка
отбрасывает к окну и шторка при этом свободно может взлететь наверх. Она
вгляделась в темноту за окошком. Там было светлее, чем в тот раз, когда эти же
места проезжала миссис Магликадди – едва лишь сгустились сумерки – но мало что
было видно. Для полноценных наблюдений следовало ехать в дневное время.
Назавтра она села уже на ранний поезд, купила в городе
(поцокав языком при виде цены) четыре полотняных наволочки, сочетая интересы
расследования с пользой для домашнего хозяйства, и села на обратный поезд,
отходящий с вокзала Паддингтон в 12.15. И снова оказалась одна в вагоне первого
класса. «А все налоги, – размышляла мисс Марпл, – это из-за них.
Никто не может позволить себе поехать в час пик первым классом, разве что
бизнесмены. И то, вероятно, потому что могут отнести это на счет деловых
издержек».
Минут за пятнадцать до остановки в Бракемптоне мисс Марпл
достала карту, полученную от Леонарда, и начала обозревать окрестность. Она
заранее очень тщательно изучила эту карту и, заметив название одной из станций,
которую они проехали, сумела без труда определить, где находится, как раз когда
поезд стал замедлять ход у поворота. Изгиб путей охватывал весьма обширный
участок. Мисс Марпл, прилипнув носом к окошку, с неотрывным вниманием
разглядывала местность внизу (поезд шел по довольно высокой насыпи). Так,
переводя взгляд с пейзажа за окном на карту, и доехала до Бракемптона.
В тот вечер она отправила письмо на имя мисс Флоренс Хилл по
адресу: 4 Мадисон-роуд, Бракемптон. А утром, посетив местную библиотеку,
штудировала «Адресную книгу и географический справочник Бракемптона», а также
краткую историю графства.
Пока ничто не вступало в противоречие с той неоформленной,
смутной мыслью, что осенила ее давеча. То, что мелькнуло в ее воображении, не
было несбыточно. Дальше этого она не пошла.
Между тем следующий шаг предполагал необходимость действий –
активных действий – действий такого характера, на какие она сама была физически
не способна. Дальше, если она желала найти своей теории реальное подтверждение
или опровержение, ей было не обойтись без посторонней помощи. Вопрос только –
чьей? Мисс Марпл перебирала в уме ряд имен и отвергала их по очереди, досадливо
качая головой. Люди толковые, такие, на чью сообразительность она могла
положиться, были все до единого слишком заняты. У каждого не только работа,
большей частью ответственная, но и часы досуга расписаны, как правило, надолго
вперед. Что же до бестолковых, хотя бы и располагающих свободным
временем, – от этих, заключила мисс Марпл, попросту нет никакой пользы.
Обескураженная, все более досадуя, она рылась в памяти.
Внезапно ее лоб разгладился. С губ ее сорвалось имя.
– Ну разумеется! – воскликнула мисс Марпл. –
Люси Айлзбарроу!
Глава 4
1
В определенных кругах имя Люси Айлзбарроу уже снискало себе
известность.
Люси Айлзбарроу было тридцать три года. Она окончила Оксфорд
со степенью бакалавра и отличием первого класса по математике, блистательно
одаренная, по общему признанию, – ей уверенно прочили успешную
академическую карьеру.
Но Люси Айлзбарроу, помимо блестящих способностей к науке,
обладала еще и добротным здравым смыслом. Она не могла не заметить, сколь
скудно вознаграждается академическое преуспеяние. Ее нисколько не влекло к
преподаванию и очень привлекало общение с натурами гораздо менее одаренными,
чем она сама. Ей, словом, нравилось быть с людьми, самыми разными
людьми, – только бы не одними и теми же все время. Кроме того, она,
откровенно говоря, любила деньги. А чтобы заработать деньги, необходимо
предложить то, на что есть спрос.
На что существует огромный спрос, Люси Айлзбарроу установила
сразу – катастрофически не хватало умелых помощников по домашнему хозяйству. И
Люси Айлзбарроу, к изумлению своих друзей и однокашников, ступила на поприще
прислуги.
Ее ждал мгновенный и непреходящий успех. Теперь, по
истечении нескольких лет, о ней знали повсюду на Британских островах. Было самым
обычным делом, когда жены, обращаясь к мужьям, весело говорили: «Ну, все в
порядке. Могу ехать в Штаты вместе с тобой. Я заполучила Люси Айлзбарроу!»
Особенность Люси Айлзбарроу была та, что с ее появлением из дома бесследно
исчезали заботы, тревоги и тяжелая работа. Все делала, предусматривала,
устраивала Люси Айлзбарроу. Нельзя было вообразить такого, чего она бы не
умела. Смотрела за престарелыми родителями, нянчилась с малыми детьми,
выхаживала больных, божественно стряпала, прекрасно ладила со старыми,
закоснелыми в своих привычках слугами, если таковые наличествовали (чего
обыкновенно не бывало), знала, как найти подход к самым несносным, унимала
неисправимых выпивох, до тонкости понимала обращение с собаками. А главное – не
гнушалась никаким трудом. Драила полы на кухне, копала землю в саду, убирала за
собаками – бралась за самую неблагодарную черную работу!
