- Ты молодец, мамуль, — обрадовалась дочка. — Если будешь такой же веселой во время развода, для папика это станет большой неожиданностью. Твоя пассивно-выжидательная позиция ему на руку, а боевое настроение озадачит.
На следующее судебное заседание Регина опять вызвалась ее сопровождать. Мать и дочь поднялись по обшарпанной лестнице на третий этаж и увидели главу семьи в обществе его пассии, которая с видом собственницы держала его под руку.
Екатерина Зинчук произвела на Симу еще более неприятное впечатление, чем раньше. Наглый взгляд, капризно надутые губки, высокомерное выражение лица, тонна косметики. Всем своим обликом девушка подчеркивала собственную неотразимость, — она и в самом деле очень красива, — но при этом чувствовалась фальшь, будто ее повадки скопированы с кого-то, а сама Екатерина не слишком верит, что ее ужимки произведут нужное впечатление, и боится, что с нее сдернут маску, обнажив убогое нутро.
“Курица в павлиньих перьях, — мысленно охарактеризовала любовницу мужа Серафима. — Плохо воспитанная провинциальная девица, с детства привыкшая к побоям и унижениям, а теперь напялившая дорогую одежду и пытающаяся вести себя как дама высшего света”.
Георгий Новицкий одарил жену и дочь холодным взглядом, а Екатерина еще крепче вцепилась в локоть любовника.
- А ты, шлюха, что здесь делаешь? — напустилась на нее Регина, оставив без внимания напускную холодность отца.
Та обиженно скривила губки и типичным тоном содержанки, явно позаимствованным у играющей аналогичную роль киногероини, капризно произнесла:
- Го-ошик…
- “Го-ошик”, - передразнила ее Регина. — Как ты смеешь называть моего отца, будто комнатную собачку?! А ты, пап, почему позволяешь этой сучке компрометировать себя? Ты же в общественном месте! В суде, между прочим. Посмотри на себя, неужели не стыдно? Тебе шестой десяток, и не надейся, что выглядишь хоть на день моложе. Виски седые, веки набрякли, лицо помятое… Небось, псевдо-Клеопатра из Мухосранска всю ночь тебя терзала, изображая африканские страсти? Да Катька же притворяется, неужели не догадываешься? — Увидев, что любовница отца, изобразив возмущенную гримасу, порывается протестовать, девушка презрительно обронила: — Не возникай, лживая тварь. Все парни с нашего курса с тобой переспали, а потом ржали и над твоими застиранными трусами производства мухосранской швейной фабрики, и над твоими потугами подражать порнозвездам. Правильно ребята говорили, что у тебя, дебилки, всего две извилины: одна жевательная, а другая е…ательная. Как была ты Катькой-всемдавалкой, так ею и осталась, курва подзаборная. Наверняка ты и сейчас даешь раком всем подряд или отсасываешь по-быстрому, а, потаскушка?
- Регина! — возвысил голос отец.
- Я тебя слушаю, папа, — тоном пай-девочки отозвалась та.
- Перестань оскорблять Катерину, — строго выговорил он.
- Разве я ее оскорбила? — невинно отозвалась дочь. — Всего лишь осветила некоторые моменты биографии. Причем все истинная правда, могу привести сотню свидетелей, которые драли ее в институтском туалете в перерывах между лекциями.
Отец пошел красными пятнами, а Регина, взяв мать под руку, сказала:
- Пошли, мам. Порядочным женщинам нечего делать в обществе шлюхи. А ты, папик, учти, — если в следующий раз опять заявишься с этой членосоской, то я предъявлю справку, что мама не может прийти в суд по состоянию здоровья. И не видать тебе развода как горы Порывай, потому что такой горы не существует.
Продемонстрировав отцовской любовнице международный жест — “имела я тебя!” — она повлекла мать за собой и лишь на улице дала волю своему возмущению:
- Вот ведь сволота, а? А папик-то каков! Старый козел, вообразивший себя молодым и резвым козликом. Совсем сбрендил на склоне лет. Да ведь невооруженным глазом видно, что Катька за штучка! Мам, ты правильно не пришла сюда в прошлый раз. Мы еще потреплем им нервы! Глядите-ка — эта дешевая проститушка решила окрутить моего сексуально озабоченного папика! Это ж надо! — дебильная Катька с двумя извилинами вознамерилась стать госпожой Новицкой и, стало быть, моей мачехой! Костьми лягу, но не допущу этого!
Толик свернул с Комсомольского проспекта на Фрунзенскую набережную, где располагался офис компании “Алкор”, одной из фирм Вячеслава Миронова. Занятая своими мыслями, Алла скользнула безразличным взглядом по огромным буквам на фасаде пятиэтажного здания. Ей и в голову не приходило — ни раньше, ни сейчас, — что Слава назвал свою в ее честь, из начальных слогов ее имени и фамилии — Алла Королева.
Слава Миронов все еще любил ее, даже, пожалуй, еще больше, чем прежде, — если о чувствах можно говорить в сравнительной степени. Но на данный момент Олег — единственный мужчина, с которым она делит постель.
Поднимаясь в лифте на пятый этаж, где располагался кабинет президента компании, Алла решала непростой вопрос — как держаться с бывшим любовником. Не в ее характере произносить банальности: “Давай останемся друзьями” или “Я люблю другого, прости, если сможешь”.
“Быть может, Славка думает, что Олег — один из многих? Полагает, что со временем я остыну, и до сих пор тешит себя надеждой?..”
Со дня ее выписки они еще не виделись. Как и все Аллины друзья, Слава в тот день приехал в больницу, а потом все собрались в ее квартире, где “самаритянки” заблаговременно накрыли стол. Рядом с Аллой был Олег, и друзья весь вечер пили за человека, благодаря которому она снова с ними.
Сейчас Алла настраивалась на непростой разговор. Оставить все, как есть? Промолчать, будто ничего не изменилось? Или все же расставить точки над “i”?
Так ничего не придумав, Алла мысленно произнесла привычную фразу: “Как пойдет”, - и вошла в приемную.
- Привет, Макс, — поздоровалась она с сидящим за компьютером секретарем и доверенным лицом президента компании.
За всю свою жизнь Слава Миронов встретил лишь двух женщин, которые пробудили в нем чувства: Аллу он любил со всем накалом поздней страсти, а к ее подруге Ларисе относился как старший брат. Других женщин он не переносил — даже не пожелал посадить в своей приемной существо женского пола.
- Здравствуйте, Алла Дмитриевна, — заулыбался Максим, устремившись ей навстречу. — С выздоровлением вас!
- Спасибо, Макс, — сдержанно ответила она, сохраняя незримую дистанцию.
- Позвольте вам помочь. — Он аккуратно снял с нее пальто и повесил в шкаф. Постучавшись и дождавшись ответа шефа, Максим вошел в кабинет: — Вячеслав Валерьевич, Алла Дмитриевна приехала.
Боевая подруга могла войти к Славе и без стука, но раз положено блюсти определенный церемониал, — пусть так и будет.
Когда Максим прикрыл за ней дверь, она с порога оглядела кабинет. Здесь ей приходилось бывать всего один раз — обычно они встречались в загородной резиденции Мирона. Видеть его в деловой обстановке было непривычно, и случись это двумя месяцами раньше, известная прикольщица непременно отпустила бы какую-нибудь хохмочку. Но сейчас сдержалась.
