Получив, как и предполагалось, на мизере “паровоз”, Ашот в бешенстве разметал карты по столу, некоторые упали на пол. Ребята сидели с невозмутимым видом - по неписаному правилу, кто уронил, тот и должен поднять. Пусть этот спесивый нувориш, который ведет себя как форменный псих, сам ползает по полу, собирая рассыпавшиеся карты. Ашот громко матерился, тяжело дышал, сверкал глазами, но подбирать карты не желал. Видя, что и партнеры не двинулись с места, он вскочил и отошел к бару. Взяв с полки бутылку виски, налил себе полный стакан и, повернувшись спиной, стал пить большими глотками.
- Слушай, этот мужик с головой не дружит, - шепотом произнес Петрушка.
- Га-арячий джигит! - в тон ему ответил Кирилл.
- Ну что, закончим игру? - как ни в чем не бывало, спросил проигравшего Петрушка, подмигнув приятелю, - мол, и так прилично обули дядечку.
Закрывать недоигранную игру - моветон. Это позволительно лишь в обстоятельствах неодолимой силы, к примеру, явилась разгневанная супруга одного из игроков.
Ашот, не оборачиваясь, кивнул. Кирилл быстро подсчитал очки и оповестил, что партнер проиграл тысячу триста восемьдесят долларов. Тот подошел, извлек из кармана зеленую пачку и, не глядя на партнеров, бросил на столик. Петрушка молча взял, отсчитал нужную сумму, остальное протянул проигравшему.
- Оставьте себе, - глухо произнес Ашот.
- Спасибо, не надо, - с вежливой улыбкой отказался парень.
Наконец проигравший перевел на него взгляд и неожиданно улыбнулся.
- Ладно, пацаны, я погорячился, - примирительно сказал он.
- Бывает, - пожал плечами Петрушка.
- Я тоже, когда начинал, проиграл астрономическую, по моим понятиям, сумму, - поделился Кирилл.
- Отдал? - поинтересовался Ашот.
- Отработал.
- Завтра еще сыграем?
- Сыграем, - ответил парень.
Утром Егор проснулся от заунывного голоса соседа по комнате. Продрав глаза, он увидел сидящего на полу Вениамина - обхватив голову руками, тот раскачивался и заклинал: “Голова, не боли! Голова, не боли!!!”
- Веник, кончай стонать. Лучше махни стоху водяры, - посоветовал страждущему Егор.
- Бр-р, - передернулся несчастный и жалобно попросил: - Пивка бы... Холодненького...
- Да где же я возьму тебе пива, да еще холодного?
- Может, в кухонном холодильнике есть?
- Ладно, сейчас схожу, - сжалился верный друг.
Спускаясь по лестнице, Егор услышал в холле голоса. Не дойдя один пролет, он перегнулся через перила, посмотрел вниз и узрел накрытый стол. Все честь по чести - бутылки, закуски, тарелки. За столом восседало человек тридцать и, судя по оживленной болтовне и взрывам смеха, все уже поправили здоровье и замечательно себя чувствовали. Позавидовав им белой завистью, Егор вспомнил про страдальца и отправился в обратный путь.
- Веник, в холле накрыт стол, там тебе и пиво, и шампанское, и все тридцать три удовольствия. Быстро надевай галстук и пошли.
- Какой галстук? - простонал несчастный. - Я его отродясь не носил.
- Ну, я имел в виду - сполосни рожу, почисть зубы, а то у тебя видок непрезентабельный, за стол не пустят.
- Я зубную щетку не взял...
- Пальцем почистишь.
Вениамин с оханьем и кряхтением встал и, еле переставляя ноги, направился в ванную. Вспомнив, что он тоже еще не умывался, Егор вошел следом, поплескал в лицо воды, прополоскал рот и счел, что утренний туалет завершен.
Не лучше обстояли дела и у девушек. Банно-сексуальные игры закончилась в пятом часу утра, после чего участники решили, что надо немного передохнуть, поднабраться сил для нового дня, и расползлись на спальные места.
Мане и Инне выделили комнату рядом с кухней, а там с девяти часов хлопотали официанты и посудомойки, которыми зычно командовала Вера Дмитриевна. Звяканье посуды и голоса явственно доносились через тонкую стенку, так что поспать вволю не удалось. Провалявшись пару часов, девушки осознали, что придется вставать. В данный момент обе не чувствовали прилива жизненных сил: недосып, плюс сушняк, плюс слабость во всем организме и ощущение “все тело стонет, а во рту будто кошки нагадили”.
- Что ж так жопа-то болит? - со страданием в голосе вопросила Манюня, сползая с кровати.
- А у меня голова на части раскалывается, - с тяжким стоном пожаловалась Инна, не в силах открыть глаза.
- Ну - почему голова, понятно. Но при чем здесь моя корма?
- Так ты ж вчера, когда мы в бане на “труп” наткнулись, поскользнулась и приложилась пятой точкой, - внесла ясность подруга, несколько оживившись от воспоминаний - не только драматических, но и приятных.
Маня подошла к зеркалу, задрала рубашку, приспустила трусы и попыталась через плечо разглядеть урон, причиненный мягкому месту, но ничего не узрела. Тогда девушка наклонилась, приняв Г-образную позу, и попробовала обозреть повреждения из этого положения.
- Инка, не могу рассмотреть собственный зад, - оповестила она. - Может, ты увидишь, что там такое.
Подойдя к подруге, все еще лежащей со страдальческой миной, Манюня опять встала в Г-образную позу и спросила:
- Ну что?
- Девчонки, а чем это вы тут занимаетесь? - послышался удивленный голос.
Подруги повернулись к окну, где торчала голова Егора.
- Да вот, жопа болит, - поплакалась Манюня, выпрямляясь.
- Дай и мне посмотреть, - вызвался Егор, перемахнув через подоконник.
Немного поколебавшись, пострадавшая решила, что осмотр имеет чисто медицинские цели, ведь сокурсник - будущий врач, и продемонстрировала ему больное место.
- Синяк на полметра, - поставил диагноз Егор и жизнерадостно оповестил: - Очень помогает водочный компресс. Щас, я мигом, - обнадежил он и покинул комнату тем же путем - через окно.
- На задницу - водочный компресс? - засомневалась девушка, задумчиво глядя ему вслед.
Минут через десять сокурсник появился, держа в руках бутылку водки, бокал и пузырек с йодом.
- А йод зачем? - поинтересовалась Маня.
- Йодную сетку сделаю, чтоб синяк быстрее рассосался.
- И водочный компресс тоже? - дивилась студентка второго курса медицинского института.
- Нет, водочный компресс мы примем внутрь. Ты - как обезболивающее, а я - для придания творческого стимула. Подставляй задницу, сейчас разукрашу твою пикантную округлость. Бывает наскальная живопись, а у тебя будет напопная.
Утром ревнивая Виолетта устроила благоверному допрос: во сколько явился под родной кров, что делал всю ночь, не пришли ли девицы разбавить компанию мужчин-преферансистов.
