Веселая троица спустилась к берегу озера и каждый поболтал ногой в воде.
- Как парное молоко! - оповестила Регина.
Жека с Региной надумали поплавать, а Норе “почти гинеколог” заявил:
- Учитывая твой анамнез
[33]
, на сей момент водные процедуры тебе категорически противопоказаны. Будешь судьей, только, чур, не подсуживай подруге. А ты, Регинка, не мухлюй. Плывем до того берега и обратно, до тех пор, пока кто-то из нас не выдохнется.
- Между прочим, у меня первый разряд по плаванию, - похвасталась девушка.
- Нам разряды без надобности. Мы себя и так покажем-с, - тоном легендарного поручика Ржевского самоуверенно заявил Жека.
Пловцы прыгнули в воду и поплыли наперегонки. Нора осталась на берегу в качестве рефери, подбадривая их азартными репликами. Алла стояла на пригорке и, приложив ладонь “козырьком” ко лбу, тоже наблюдала за состязанием.
Женя первым достиг противоположного берега и ждал соперницу, стоя в воде и держась за свисающие ветви ивы.
- Ага, хвастунишка-перворазрядница, как я тебя, а? - поддел он Регину, когда через минуту та оказалась рядом.
- Жека, не хвались до времени! - крикнула Алла. - Победа может обернуться поражением! Женщины могут все, в том числе, использовать недозволенные приемы, лишь бы оставить мужика с носом.
Зинаида Романова дождалась, пока очередная дама отойдет от хозяина дома, и направилась к нему.
- Борис, мне нужно с тобой поговорить.
- И тебе тоже? - нелюбезно отозвался он.
- Я думала, что ты надумал искупить свою вину...
- На мне нет никакой вины, - буркнул Борис.
- А смерть Васи?
- За этого слабака я не в ответе. Если мужик, вместо того, чтобы решать проблему, стреляет себе в висок, ему нужно лечиться у психиатра, а не винить других в собственной несостоятельности.
Зинаида молча смотрела на человека, погубившего ее мужа, борясь с желанием выплеснуть ему в лицо содержимое бокала, из которого тот отпивал небольшими глотками.
- Васю уже не вернуть. - Она помолчала, пытаясь справиться с душевной болью. - Но долги нужно возвращать.
- Я тебе ничего не должен. - Заграйский смотрел на нее, нагло усмехаясь, и опять она еле сдержалась.
- На тебе долг Василию.
- Ему я и подавно ничем не обязан.
- Ты его разорил и свел в могилу.
- Ничего подобного! Твоему Ваське никто руки не выкручивал - сам пожелал принять участие в деле. И, между прочим, погрел руки.
Зинаиду опять захлестнула волна ненависти - ведь этот подонок намеренно использовал уничижительное “Васька”, будто речь идет об уличном коте, и оскорбительные характеристики в адрес ее покойного мужа.
- Борис, ты поплатишься за свои слова, - тихо произнесла она.
- Да не тебе мне грозить! - пренебрежительно отозвался он. - Я тебя в порошок сотру.
“Не успеешь”, - подумала Зинаида Александровна.
- Нельзя доводить человека до крайности, - четко и раздельно произнесла она. - Есть вещи, которые женщина никогда не простит.
- Мань, вон идет сосед, хозяин бани, - шепнула Инна, увидев высокого мужчину, направлявшегося от калитки, ведущей с соседнего участка во владения Заграйского.
- Давай поблагодарим дядечку за гостеприимство и попросим разрешения еще разок попариться.
- Ты надумала опять сходить с Юрасиком?
- Почему бы и нет?
- Я - за! - обрадовалась Инна.
Девушки подошли к соседу и представились.
- Василий Никитич Ермолаев, - любезно склонил голову тот.
- Спасибо, что разрешили попользоваться вашей замечательной банькой, - щебетала Маня, кокетливо поглядывая на собеседника.
- Ну что вы, какие пустяки, - забасил сосед.
- Мы не разбудили ли вас шумом-гамом? - поинтересовалась Инна.
- Ничуть. Сон у меня крепкий, даже от канонады не проснусь.
- А вашу супругу?
- Екатерина Самойловна обмолвилась, будто слышала ночью какие-то крики и даже слово “труп”, но она женщина впечатлительная, ей наверное, просто почудилось.
Обе девушки невинно улыбались и хлопали глазами, всем своим видом говоря, что к ночным воплям не имеют никакого отношения.
- Если желаете, можете пользоваться баней когда вам будет угодно, - предложил Василий Никитич.
- Ой, спасибо! - обрадовалась Манюня. - Мы с подругой любим попариться, а вчера пошли после наших ребят, баня уже остыла.
- Подбросили бы дровишек, там очень приемистая печка, парная моментально прогревается.
- Мы не знали, где хранятся дрова.
- Пойдемте, покажу, - пригласил сосед.
Василий Никитич направился к своим владением, девушки последовали за ним. Открыв дверь сарая, хозяин продемонстрировал аккуратно сложенные поленницы березовых чурок и пообещал:
- Екатерина Самойловна отнесет в баню чистые полотенца, магнитофон и напитки.
- Чудесно! - хором ответили девушки.
Как всегда, после обильной трапезы, Виолетту Зорич клонило ко сну. Обычно после обеда она ложилась соснуть, чтобы набраться сил для плотного ужина. Вот и сейчас Виола ощущала сонливость и сладко, с протяжным стоном зевала, не обращая внимания на недоуменно переглядывающихся гостей, безмолвно вопрошающих, какого черта невоспитанная толстуха сидит тут, широко разевая рот? Шла бы домой и отсыпалась там, благо живет по соседству. Что ей здесь делать?! Обед закончился, ужин еще не скоро, но эта корова уселась в курительной, занимая половину дивана и портя всем настроение хамскими репликами. Кто бы что бы ни сказал, Виолетта Зорич влезала в разговор, хотя никто ее к дискуссии не приглашал, - эта увешанная драгоценностями мещанка с психологией рыночной торговки и интеллектом дворничихи не имела понятия о правилах приличия.
- Глядите-ка! - Она пихнула локтем сидящую рядом даму так, что та от неожиданности поперхнулась дымом. - Опять эта девка куда-то пошла со своими дружками! Борис бродит сам по себе, а его так называемая жена таскается с шантрапой. Ни стыда, ни совести! Прикидывается скромницей, а сама уже обдумывает, с кем потом добро мужа по ветру пустить.
- Послушайте, зачем вы пришли на свадьбу? - не выдержал спутник дамы.
- А вы зачем пришли? - агрессивно напустилась на него Виолетта.
- Мы - чтобы поздравить молодых, а вы, похоже, - хаять их и всех присутствующих.
- Да они слова доброго не стоят!
- А вы стоите? - иронично поинтересовалась сидящая рядом с ней немолодая женщина, в слабой надежде, что отвратительная толстуха оскорбится и уберется.
