- А как госпожа Зорич относилась к Заграйскому? - продолжал допрос Молчанов.
- Постоянно крутилась в его доме и делала вид, будто они приятельствуют.
- А на самом деле?
- Ее муж Юрий - большой любитель преферанса и часто играл с Борисом. А Виола приглядывала за супругом.
- Что - он частенько практиковал адюльтер?
- Виолетта очень подозрительная. Хоть она и весьма высокого мнения о себе, но как и все раскормленные особы, подспудно осознает, что давно уже не привлекательна для мужа. У Юрия уже пару лет есть любовница, об этом все знают. Полагаю, это известно и Виоле, вот она и следит за мужем.
- Как же супругу удавалось ускользнуть от ее бдительного ока?
- Будто это так уж трудно, - рассмеялась Екатерина Самойловна. - Юрий имел возможность сказать, что занят по работе, а сам по пути завернуть к своей Любаше - она живет неподалеку.
- Расскажите о втором дне свадьбы.
- Да нечего рассказывать, - пожала плечами свидетельница. - Мы с мужем зашли утром, немного посидели, потом Василий остался, а я ушла домой. В тот день дочка приехала, мне хотелось побыть с ней.
- Она живет не с вами?
- Нет, у Оли своя квартира.
- Ваша дочь знакома с Заграйским?
- Знакома, - неохотно ответила Екатерина Самойловна, и было ясно, что от обсуждения этой темы она предпочла бы уклониться.
- Ольга заходила поздравить молодых?
- Нет.
- Отчего же? Сосед женился... - Молчанов выжидательно смотрел на собеседницу, подметив, что ее лицо стало хмурым, она отводит взгляд и сразу стала немногословной.
- У них были не настолько близкие отношения с Борисом.
- Ольга замужем?
- Нет.
- Сколько ей лет?
- Двадцать.
- Да, большая разница в возрасте... - бросил еще одну провокационную фразу Геннадий Павлович.
Ермолаева никак не отреагировала, продолжая разглядывать свою сумочку, лежащую у нее на коленях.
- Ваш супруг сказал на первом допросе, что на следующий день вы уехали с дочерью по делам.
- Да, Оля затеяла ремонт, мы хотели кое-что купить для ее квартиры.
- В воскресенье?
Свидетельница растерялась, а Молчанов понял - они ездили не за покупками. Почему-то им обеим нужно было срочно покинуть дом до прибытия следственной бригады.
- Ну... Некоторые магазины работают и по воскресеньям, - неуверенно произнесла Екатерина Самойловна.
- А в каких вы побывали?
- Я уже не помню. Мы отправились на Олиной машине, дочка сама выбирала, куда заехать.
- Что-нибудь приобрели? - невинным тоном поинтересовался Геннадий Павлович.
- Нет, нам ничего не понравилось. - Голос свидетельницы уже окреп, она выглядела поуверенней.
- А что именно намеревались купить?
Екатерина Самойловна опять смутилась и отвела взгляд, пытаясь на ходу сообразить, как ответить.
- Оля собиралась полностью обновить кухню, а туда много чего нужно, - наконец нашлась она.
- Неужели вам ничего не приглянулось? Сейчас такой большой выбор...
- Дочка сама решала, это же ее квартира.
- А вы поехали просто за компанию?
- Меня больше интересовало, как идет ремонт, - выкрутилась свидетельница.
- Подскажите адрес вашей дочери, - попросил Молчанов.
- Зачем вам это? - вскинулась мать, защищая собственное дитя. - Оля тут совершенно ни при чем! Она почти не знала Бориса!
- Не волнуйтесь так, Екатерина Самойловна, - увещевающим тоном произнес следователь. - Обычная формальность. Всего лишь зададим вашей дочери несколько вопросов.
- Но зачем ее зря беспокоить?! - кипятилась рассерженная свидетельница, не желая подвергать свою дочь опасности. - Я уже сказала все, что знала!
- И Ольга тоже расскажет все, что ей известно, вот и все.
- Она ничего не знает!
- О чем вы, Екатерина Самойловна?
- Я имела в виду, что Оля даже не заходила к Борису, - сразу сникла свидетельница, поняв, что своим явным сопротивлением лишь ухудшила ситуацию.
- Но ведь в ночь, когда утонул Заграйский, Ольга ночевала в вашем доме.
- Ну и что?! - снова вскинулась Екатерина Самойловна.
- Она могла что-то услышать или увидеть. К примеру, выглянула в окно и заметила, что по двору кто-то идет.
- Оля в то время уже спала.
- Откуда вам это известно?
Свидетельница опять смешалась и замолчала, а после паузы сказала первое, что пришло в голову:
- Я к ней заходила.
- После одиннадцати? - уточнил коварный “крокодил Гена”.
Ермолаева еще больше растерялась, не зная, что ответить. Потом вдруг вспомнила и обрадовалась:
- Накануне во дворе Бориса кто-то кричал. Девичий голос: “А-а-а!” - будто девушка сильно напугана и не в силах произнести что-то членораздельное. Я проснулась и услышала слово: “Труп!” - потом какие-то голоса, через некоторое время все стихло.
- Так-так-так, - заинтересовался следователь. - И кто же кричал?
- На следующий день муж сказал, что мне это почудилось, лично он ничего не слышал.
- А вы как думаете?
- Крики точно были. - Голос Екатерины Самойловну уже окреп, да и сама она выглядела уверенней, чем несколько минут назад, успокоившись, что опасную тему миновали. - Василий спит очень крепко. Даже если я над его ухом позову на помощь, - и то не проснется. Он говорил, что разрешил пользоваться нашей баней друзьям невесты, видимо, это они так развлекались.
“Надо бы уточнить, какой труп имела в виду девушка, бегающая по ночам”, - решил следователь.
- Мы немного отклонились от темы, - напомнил он. - Вы говорили, что заглянули в комнату дочери...
- Ну да. Предыдущей ночью я испугалась, вот и решила проверить, все ли с Олей в порядке.
“Врет, - подумал “крокодил Гена”. - И очень неумело врет”.
- А что могло случиться с вашей дочерью? Разве она впервые ночует у вас?
- Оля часто приезжает к нам, но в тот день в соседнем доме было много пьяных парней. Мало ли...
- Разве студенты ломились к вам?
Геннадий Павлович уже ничуть не сомневался, что дело нечисто, и задавал вопросы лишь для того, чтобы свидетельница еще о чем-то обмолвилась. Судя по всему, она и не предполагала, что всплывет присутствие ее дочери в ночь гибели Заграйского, и не подготовилась заранее к возможным вопросам на эту тему. До этого “не любящая сплетен” Екатерина Самойловна охотно вывалила всю подноготную соседей и держалась непринужденно, а тут явно стушевалась.
