Сегодня Ермаков-старший сам обследовал пациентку, а потом, когда они остались с сыном наедине, вздохнул, и глаза у него были печальные.
- Что, батя, неужели дело плохо? - испугался Женя.
- Нет, с рубцом на матке все в порядке. Но мне тревожно. Не буду на тебя давить, сын, понимаю тебя и очень надеюсь, что Аллочка победит. Мы победим, - прибавил он. - Все вместе. А для этого нужно всячески поддерживать ее. Она сильна характером, и это позволит ей бороться.
Опер Тима выяснил, что “мерседес”, номер которого записала свидетельница Валентина Михайловна Белова, принадлежит Ларисе Николаевне Ивлевой.
- Кто такая? - поинтересовался Молчанов.
- Пока не знаю. Но раз владеет “мерсом”, наверняка жена крутого мэна.
- Дама с такой фамилией на свадьбе, вроде бы, не присутствовала. - “Крокодил Гена” сосредоточился, припоминая, потом покачал головой и повторил: - Нет, такой не было. Кто-нибудь свидетелей, которых вы допрашивали, об Ивлевой упоминал?
- Нет, - в один голос ответили опера.
- Навестите ее и допросите.
- Да и так зашиваемся, Геныч! - взмолился опер Вова. - Свидетелей - тьма! Носимся с Тимкой, как две жучки.
- Перспективная девица эта Ивлева. С какой стати она прикатила к Заграйскому ночью? А на свадьбе не была.
- Может, она всего лишь чья-то дочь - приехала с целью транспортировать нетрезвых родителей домой, - предположил опер Тима.
- Сам пораскинь интеллектом, Геныч, какая ж дура прикатит убивать хозяина, когда в доме десятки гостей?! - поддержал приятеля Владимир. - Да и откуда Ивлева могла знать, что жених тусуется возле бассейна, когда ему положено лежать под бочком у невесты?!
- Ну ладно, - сдался Геннадий. - Но допросить ее все равно нужно.
- Допросим, когда дойдет очередь, - заверил опер Вова.
- Ты чего запечалился, Жека? - с улыбкой спросила любимая женщина, и он улыбнулся в ответ. - А давай-ка мы с тобой опять устроим песенный диалог, - предложила она. - У нас с тобой получается классно. Между прочим, я, пока лежала в больнице, сочинила несколько новых песен.
Женя сходил за гитарой, подобрал аккомпанемент под мотив, который Алла напела, и она начала первой:
Оказалось, что сны все же могут быть явью -
Когда ты близко, когда ты рядом.
И вновь земли шар крутит жизни,
А мы с тобой в узелок сплелись.
И я улыбаюсь новому дню,
Внутри все кричит: “Я люблю! Я тебя люблю!”
[68]
- А я тоже написал про нас песню, - оповестил Жека. - Давно уже не баловался стишками, прежние были меланхоличными или циничными, а эти получились лирически-любовными.
- А-абажаю про любовь! - просияла Алла. - Запевай!
Любимый мужчина подмигнул и исполнил ее просьбу:
Яркими красками пылают дни.
Я так люблю, когда мы одни.
Когда мы рядом -
Целый мир в наших взглядах.
Тону в глазах твоих,
От счастья таю.
Любви ответ
Я на лице твоем читаю
[69]
.
Бурные аплодисменты из-за больной руки Алле не удались, зато эмоции были бурными. От чувств она вскочила и расцеловала любовника.
- Ну надо же! Это я-то, раньше заявлявшая, что терпеть не могу сопли-слюни в розовой глазури, теперь просто балдю, слушая незатейливую, но с душой исполненную песенку про любовь! А-абалдеть! Ладно, теперь снова мой номер.
Столько лет тепла не ждала - не смела.
Счастье, как рассвет, победило время.
Двери распахнула - солнце по утрам!
И уже не хмуро облака глядят.
Я лечу на свет бабочкой крылатой -
Твой влюбленный взгляд счастье мне дарит
[70]
.
“Все будет хорошо, - подумал Жека. - Все будет хорошо. Когда человек любит и любим, он победит болезнь. Сильные духом не погибают”.
В четверг Молчанов снова вызвал Виолетту Зорич.
- Виолетта Павловна, почему на предыдущем допросе вы не рассказали о том, что дважды вели с Заграйским разговоры весьма подозрительного содержания?
- Никаких разговоров я с ним не вела.
Толстуха смотрела на следователя исподлобья, упрямо сжав губы, а Геннадий Павлович еще раз отметил, что мнение Заграйского о ее умственных способностях соответствует действительности. Сам он думал точно так же - непроходимая дура, упрямая и непробиваемая.
- Есть свидетели обеих ваших приватных бесед, - со значением произнес Молчанов.
- Врут они. Оговор. - Виолетта продолжала демонстрировать, что с годами не поумнела.
- Устроим очную ставку, - пригрозил следователь.
- Ну и устраивайте.
Юрий уже подал на развод, переехал в их московскую квартиру, так что все ее усилия удержать мужа пошли прахом, и теперь Виолетте было все равно.
- Ладно, ждите повестки, - завершил допрос Молчанов.
Людмила Савельевна Соткина не стала отрицать, что обращалась к Борису Заграйскому с просьбой помочь ее сыну, и рассказала предысторию.
- Я и мой бывший муж несколько лет работали в страховой компании “Медицина и гуманизм”. Получив приглашение, я подумала, что Заграйский решил собрать всех сотрудников. Хотелось с ними повидаться, но на свадьбе не оказалось никого из знакомых, кроме Виолетты Зорич. Эта сплетница часто приходила в наш офис, собирала и разносила слухи. Выгнать нежелательную посетительницу мы не могли - ее муж, Юрий Зорич, был компаньоном Бориса Заграйского и генеральным директором фирмы.
“Вот откуда Виолетте Зорич известно о документах: она шныряла по офису, да и от мужа могла многое узнать” - догадался Молчанов.
- На свадьбе рядом с Заграйским постоянно был кто-то из гостей, но все же я нашла момент, - продолжала Люда. - Мой сын в очень сложном положении, а у меня нет денег. Просила Бориса порекомендовать хорошего адвоката и дать в долг, потом бы я продала квартиру, купила себе однокомнатную и вернула ему эти деньги. Сейчас время не терпит, а занять мне не у кого.
