— Ура! — подпрыгнул он на кровати. — Ты со мною всю ночь! То, о чем я мечтал! Ух, и затрахаю же я тебя!
— А уж я тебя!
И оба расхохотались.
— Милый, а почему ты все время говоришь “трахать”, “трахаться”?
— А тебя шокирует это слово?
— Я не привыкла слышать подобное от мужчины. Ты же не пятнадцатилетний юнец.
— Прости, моя принцесса. Но поверь, в устах взрослого мужчины это тоже звучит совершенно нормально. Все так говорят. Слово как слово.
— Но я не привыкла, чтобы мужчины при мне так говорили.
— А привыкнуть не желаешь? — поддразнил Казанова.
— Не желаю! — засмеялась Лариса.
— Ты хочешь, чтобы я выражался книжно-киношно: “заниматься любовью”, “make love”, “заниматься сексом”?
— А зачем обязательно как-то называть?
— А вы чуточку не ханжите, принцесса?
— Есть немного... Я ханжа и синий чулок.
— То-то я вижу... Все бы ханжи такими были... Малышка, я буду делать так, как ты пожелаешь. Не хочешь — не буду произносить слова, которые режут тебе слух. Но лично мне без разницы, как это называть. По-моему, слово “трахать”, если мы наедине, ничем не хуже остальных. Зато в нем столько грубой экспрессии! А “заниматься любовью” — отдает низкопробной голливудской продукцией. Или книжностью — так и видишь манерную даму в пенсне на птичьем носу.
— Согласна.
— И мне позволено произносить это слово и делать то, что оно подразумевает?
— Позволено. И чем чаще, тем лучше.
— Да ты настоя-ащая нимфома-анка! — сделав страшную рожу, басом произнес Казанова.
— Раньше была нормальной женщиной, а как с тобой связалась, так стала почти нимфоманкой.
— С кем поведешься...
— От того и забеременеешь! — подхватила Лара.
Игорь расхохотался.
— Такой интерпретации я еще не слышал, — сказал он, отсмеявшись. — Но мысль интересная...
Казанова искоса глянул на Ларису, та замерла от неожиданности.
“Нет уж, милый, эту проблему мы пока обсуждать не будем”.
Не дождавшись ответа, любовник с мнимо огорченным видом встал.
— Пошли, принцесса, подкрепимся. А то ты почти ничего не ешь. Скоро совсем прозрачной станешь. А мне твое здоровье дорого.
— Пошли, — легко поднялась она.
Подняв Ларису на руки, Игорь перенес ее на кухню, усадил на диван, достал из холодильника всевозможные салаты в пластиковых упаковках, копченую рыбу. Хлеб тоже был упакован в целлофан нарезанным. Заниматься хозяйством белоручка Казанова не любил.
Холостяк - это мужчина, которому повезло в жизни и в любви.
Потом была ночь, которую Лариса вряд ли когда-нибудь забудет. Всю ночь они не сомкнули глаз. Секс и короткие мгновения отдыха, потом снова секс.
Казанова напоминал юношу, который дорвался до тела. Но какова потенция!
А еще он невероятно красив. Синие глаза, темные волосы, уверенный взгляд, волевое лицо. Высокий, широкоплечий, сильный.
Ларису он легко и с удовольствием носит на руках, будто та ничего не весит. Почему-то Игорю очень нравится носить ее на руках. Ларисе это тоже нравится. А какой бы женщине не понравилось?
Казанова носил ее в ванную, купал, вытирал и уносил обратно в спальню, ласкал, доводя до полного обалдения, снова уносил в ванную, просто носил по комнате, млея от счастья, когда она обнимала его за шею, положив голову ему на плечо.
Если вы встретили женщину своей мечты, прощайтесь с остальными своими мечтами.
Первое, что Лариса увидела, проснувшись в понедельник, — спала-то всего полчаса! — счастливое лицо любовника, склонившееся над нею.
— Доброе утро, моя принцесса!
— Доброе утро, милый.
— Я самый счастливый мужик на свете!
— Совершенно с тобой согласна.
— Ах ты, чертовка! Не могла сказать мне что-то в том же духе?
— Боюсь, что слишком возомнишь о себе, — дурачась, отпарировала она.
— Да уж... С тобой мне это не грозит, — вздохнул Казанова.
Обняв любовника за шею, Лара прижалась лицом к его груди.
— Я самая счастливая женщина на свете, и именно ты дал мне счастье...
После таких признаний уже не надо ничего говорить. Игорь, умница, промолчал и нежно поцеловал ее.
Можно жить счастливо, если не выяснять, кто кого осчастливил.
— Принцесса, вам кофе в постель? — спросил Казанова через некоторое время.
— А ты умеешь подавать женщине кофе в постель?
— До сих пор не умел, но буду учиться.
— Дерзай.
Лариса удобно уселась, подоткнув под спину подушки, и с легкой улыбкой приготовилась ждать.
Уже скоро Игорь появился с подносом. Действительно, в чашках дымился кофе и даже лежали какие-то бутерброды на тарелке.
Лара одобрительно кивнула и маленькими глотками стала пить горячий кофе. Конечно, не бог весть что, обычный напиток из электрокофеварки, но инициативу следует поощрять.
Допив, она поставила чашку на поднос.
— Съешь что-нибудь, — попросил Казанова, успевший сжевать уже несколько бутербродов.
— Утром я обычно не ем.
— Господи, да чем же ты живешь? Не завтракаешь, забываешь пообедать, не ужинаешь...
— Да как видишь — живу.
— И при этом у тебя такой удивительный цвет лица. Как тонкий китайский фарфор, белый до прозрачности. И легкий румянец. И эти мои милые ямочки на щечках...
— Игорь! — предостерегающе произнесла Лариса, уже догадываясь, к чему это приведет.
Поздно! Эту лавину уже не остановить.
Казанова быстро отставил в сторону поднос, сдернул с нее одеяло и припал нетерпеливым ртом к ее телу. Его язык побежал от лодыжек все выше и выше, и опять ее затопила сладкая волна, и опять она поплыла, то взлетая на вершину, то падая с нее, то вновь взлетая....
Открыв глаза, она посмотрела на любовника еще туманным взором:
— Слушай, у меня уже совсем мозгов не осталось. Что ты со мной делаешь, а?
— Люблю тебя, — нежно ответил он.
Лара лишь благодарно вздохнула и сползла с подушек.
Как не хочется идти на работу...
Впереди такой трудный день, предстоит решить столько проблем, в ее жизни опять произошло нечто, что может все перевернуть…
Послать бы все эти проблемы куда подальше и остаться в этой постели, с этим человеком, от одного прикосновения которого она загорается желанием...
