– Может, ее муж хотел на ком-то жениться? В конторе,
где он работает, никого нет?
– Он трудится в фирме «Биддл энд Расселл», агенты и
эксперты по недвижимости. Там есть некая Флорри Уэст, особа с больной
щитовидкой, еще мисс Грандл, которой минимум пятьдесят, шарма у нее не больше,
чем у стога сена, – в общем, мужчине там зариться особенно не на что. С
другой стороны, не удивлюсь, если он вскоре женится.
Крэддок с интересом посмотрел на собеседника.
– Соседка, – объяснил Корниш. – Вдова. Когда
я приехал с ним после дознания, она уже была у него дома, готовила ему чай и
вообще всячески о нем заботилась. Он был очень удивлен, очень ей благодарен.
Похоже, она вознамерилась его на себе женить, а он, несчастный, пока об этом и
не подозревает.
– Что она за женщина?
– Симпатичная, – признал Корниш. – Не первой
молодости, но вполне хороша собой, на цыганский манер. Яркие краски. Темные глаза.
– Как ее зовут?
– Бейн. Миссис Бейн. Мэри Бейн. Вдова.
– Чем занимался ее муж?
– Понятия не имею. С ней живет сын, он работает где-то
неподалеку. С виду тихая, достойная женщина. Но у меня такое чувство, что я ее
раньше видел. – Он взглянул на часы: – Без десяти двенадцать. Я
договорился в Госсингтон-Холле, что вы будете там в двенадцать. Так что нам
пора.
2
Глаза Дермота Крэддока, всегда как бы слегка
расфокусированные, на самом деле пристально всматривались в очертания
Госсингтон-Холла, все примечали. Инспектор Корниш привез его туда и передал на
попечение молодого человека по имени Хейли Престон, после чего тактично
удалился. Затем Дермот Крэддок какое-то время лишь спокойно кивал, слушая
многоречивые излияния мистера Престона. Хейли Престон работал на Джейсона
Радда, был у него, как понял Дермот, то ли администратором, то ли помощником,
то ли личным секретарем, а возможно, выполнял все эти обязанности. Он сидел и
говорил. Говорил свободно и пространно, несколько монотонно, но чудесным
образом ему удавалось почти не повторяться. Это был приятный молодой человек,
страстно жаждавший, подобно незабвенному доктору Панглосу из вольтеровского
«Кандида», чтобы его взгляды разделяли все, в чьем обществе он в данный момент
находился, – «что ни делается, все к лучшему в этом лучшем из миров».
Несколько раз он с вариациями сообщил, как мерзко все случившееся, как все
обеспокоены, в каком жутком состоянии находится Марина, а мистер Радд огорчен
так, что и не расскажешь, и кто вообще мог ожидать, что произойдет такой
кошмар? А может, это какая-нибудь особенная аллергия? Что вы насчет этого
скажете? Ведь бывает же у людей аллергия на самые неожиданные вещества или даже
явления. Главный инспектор Крэддок, разумеется, может рассчитывать на любую
помощь, которая потребуется от студии «Хеллингфорт» или любого ее сотрудника.
Он волен задавать любые вопросы, волен заходить куда угодно. Если они смогут
как-то помочь, они с готовностью это сделают. Все они питали неподдельное
уважение к миссис Бэдкок и ценили в ней удивительную общественную жилку и ту
важную работу, которую она вела для «Службы скорой помощи Святого Иоанна».
Потом он затянул эту песню снова, слова были другие, но
мелодия, несомненно, осталась той же самой. Человек так жаждал помочь, что
можно было прийти в умиление. При этом он дал понять, что от мира киностудии
все это безумно далеко – он отделен от остального мира целлофановой оболочкой.
Но мистер Джейсон Радд и мисс Марина Грегг, да все, кто был в доме, окажут
любую возможную помощь, и не сомневайтесь. Потом он легонько покивал головой,
раза эдак сорок четыре. Воспользовавшись паузой, Дермот Крэддок поблагодарил:
– Большое спасибо.
Это было произнесено негромко, но ставило такую весомую
точку, что мистер Хейли Престон даже встрепенулся. Он пробормотал:
– Ну вот, – и выжидающе смолк.
– Вы сказали, что я могу задавать вопросы.
– Конечно. Конечно. Я весь внимание.
– Она умерла здесь?
– Миссис Бэдкок?
– Да, миссис Бэдкок. На этом самом месте?
– Да, именно. На этом самом. По крайней мере, могу
показать вам стул.
Они стояли в углублении возле лестницы. Хейли Престон прошел
несколько шагов по коридору и указал на дубовый стул, смахивавший на имитацию.
– Она сидела здесь. Сказала, что ей нездоровится.
Кто-то пошел ей что-нибудь принести, и тут она скончалась, прямо на месте.
– Понятно.
– Не знаю, давно ли она была у своего врача. Если ее
предупреждали, что с сердцем у нее нелады…
– Никаких неладов с сердцем у нее не было, –
прервал его Дермот Крэддок. – На здоровье она не жаловалась. А умерла от
того, что приняла средство, произнести официальное название которого я
затрудняюсь, а в народе оно называется «Калмо». Только она приняла дозу,
превышающую норму в шесть раз.
– Я это средство знаю, – подхватил Хейли
Престон. – Сам, бывает, его принимаю.
– Неужели? Это интересно. И что, здорово помогает?
– Да просто чудо, а не лекарство. Взбадривает, если ты
сник, а если разгулялся, наоборот, успокаивает. Понимаете, да?
Естественно, – добавил он, – дозу надо соблюдать.
– А в доме это средство могло быть?
Он знал ответ на этот вопрос, но сделал вид, что не знает.
Хейли Престон и не думал скрывать правду.
– Еще сколько! В каждой туалетной комнате, в шкафчике –
минимум по бутылочке.
– Нашу задачу это только усложняет.
– Конечно, – не стал возражать Хейли
Престон. – Она могла принять эту штуковину сама, причем обычную дозу, не
зная, к примеру, что у нее на это дело аллергия.
Крэддока, судя по выражению лица, это не убедило, Хейли
Престон вздохнул и сказал:
– А насчет дозы вы абсолютно уверены?
– Да. Доза была смертельной, а миссис Бэдкок ничего
подобного не принимала. Насколько мы выяснили, она вообще ничего и никогда не
принимала, разве что питьевую соду или аспирин.
Хейли Престон покачал головой и изрек:
– Выходит, вам есть над чем поломать голову. Да, есть
над чем.
– Где именно мистер Радд и мисс Грегг принимали гостей?
– Вот здесь. – Хейли Престон остановился в
определенной точке у верхнего основания лестницы.
Главный инспектор Крэддок подошел и стал рядом. Взглянул на
стену напротив. В центре висела картина – итальянская мадонна с младенцем.
Хорошая копия, решил Крэддок, и картина довольно известная. Мадонна в голубом
платье держит высоко перед собой младенца Иисуса, ребенок и мать смеются.
Вокруг стоят люди, их взоры устремлены вверх, на ребенка. Одна из самых
симпатичных мадонн, подумал Дермот Крэддок. Справа и слева от картины
располагались два узких окна. Общее впечатление довольно радужное, и ничто,
решительно ничто не могло заставить женщину оцепенеть, как Леди из Шалотта,
которую настигла ее судьба.
