– А на самом деле?
– Лишь отчасти, – сказал Гилкрист. – Свое
дело эти средства делают. Успокаивают вас или, наоборот, бодрят, помогают вам
осилить что-то, на что вы, как вам казалось, не способны. Я не прописываю
подобные лекарства часто, но если их принимать в нормальных дозах, они
неопасны. Людям, которые не могут помочь себе сами, они помогают.
– Хотел бы я знать, – сказал Дермот
Крэддок, – что именно вы мне пытаетесь втолковать.
– Я пытаюсь решить для себя, – ответил
Гилкрист, – в чем именно состоит мой долг. Представьте, его можно
трактовать двояко. Есть долг доктора по отношению к своему пациенту. То, чем
пациент с ним делится, должно оставаться между ними. Но есть и другая точка
зрения. Вам может показаться, что пациенту угрожает опасность. И надо предпринять
шаги, чтобы этой опасности избежать.
Он замолчал. Крэддок выжидательно смотрел на него.
– Да, – решился доктор Гилкрист. – Кажется, я
знаю, как поступить. Я должен просить вас, главный инспектор Крэддок, сохранить
в тайне все, что я сейчас скажу. Не от ваших коллег, разумеется. А от внешнего
мира, в особенности от людей, которые находятся в этом доме. Согласны?
– Я не могу полностью связать себе руки, –
произнес Крэддок. – Мало ли во что все это может вылиться? Но в принципе я
согласен. Другими словами, все, что вы мне сообщите, я постараюсь держать при
себе и не рассказывать никому, кроме моих коллег.
– Тогда слушайте. Возможно, это ничего и не значит.
Когда женщины взвинчены, как Марина Грегг сейчас, они могут сказать что угодно.
И вот что она сказала мне. Хотя, повторяю, возможно, это ничего не значит.
– Что же? – спросил Крэддок.
– После того как умерла эта женщина, Марина была на
грани истерики. Послала за мной. Я дал ей успокоительное. Сел рядом, взял ее за
руку, пытался как-то успокоить, говорил, что все будет хорошо. Она уже
погружалась в сон и вдруг сказала: «Это предназначалось для меня, доктор».
Крэддок пристально посмотрел на него:
– Вот как? А потом… на следующий день?
– Больше об этом – ни словечка. Вскоре я сам ей об этом
напомнил. Она уклонилась. Вот ее ответ: «Вы просто ошиблись. Ничего такого я
сказать не могла. Наверное, мне ваше лекарство мозги затуманило».
– Но вы считаете, она это сказала на полном серьезе?
– На полнейшем, – подтвердил Гилкрист. – Это
не значит, что так оно и есть, – предупреждающе добавил он. – Ее
хотели отравить или Хитер Бэдкок – этого я не знаю. Это уже по вашей части. Я
лишь говорю, что Марина Грегг, несомненно, была убеждена: чрезмерная доза
лекарства предназначалась для нее.
Некоторое время Крэддок хранил молчание. Потом сказал:
– Спасибо, доктор Гилкрист. Вы сказали мне нечто очень
важное, и ваши мотивы мне понятны. Ведь если эти ее слова на чем-то основаны,
значит, ей и сейчас угрожает опасность, правда?
– Именно, – согласился Гилкрист. – В этом вся
суть.
– У вас есть причины полагать, что дело обстоит именно
так?
– Нет.
– И вы не знаете, почему такое могло прийти ей в
голову?
– Нет.
– Что ж, спасибо. – Крэддок поднялся. – Еще
один вопрос, доктор. А мужу она это не сказала?
Гилкрист медленно покачал головой.
– Нет, – сказал он. – Уверен. Мужу не
сказала.
Несколько секунд он смотрел Дермоту прямо в глаза, потом
кивнул и спросил:
– Я вам больше не нужен? Ну, прекрасно. Тогда я загляну
к больной. Вы поговорите с ней, как только это станет возможным.
Он вышел из комнаты. Крэддок, поджав губы, принялся почти
беззвучно что-то насвистывать.
Глава 10
– Джейсон вернулся, – объявил Хейли
Престон. – Идемте со мной, главный инспектор. Я провожу вас в его комнату.
Комната, служившая Джейсону Радду кабинетом и гостиной,
находилась на первом этаже. Она была уютной, но меблирована без всякой роскоши.
И безликой – по такой не определишь, что за человек ее хозяин, каковы его
наклонности и пристрастия. Джейсон Радд поднялся из-за стола и вышел навстречу
Дермоту. Н-да, подумал Дермот, вот уж кого не назовешь безликим, рядом с таким
померкнет любая комната. Хейли Престон был вышколенным служакой и пустозвоном.
В Гилкристе чувствовались сила и обаяние. А этого человека распознать нелегко,
это Дермот понял сразу. За долгие годы работы в полиции Крэддок повидал немало
людей. И мог с одного взгляда оценить потенциальные возможности человека, а
зачастую и прочитать мысли собеседника. Здесь же Крэддок мгновенно понял:
прочитать мысли Джейсона Радда удастся лишь в той степени, в какой Джейсон Радд
это позволит. Глубоко посаженные и задумчивые глаза словно пронзали тебя
насквозь, сами же не раскрывали ровным счетом ничего. Неправильной формы
встрепанная голова выдавала блестящий интеллект. Лицо клоуна могло вызывать
отвращение, но могло и казаться привлекательным. Тут, подумал Дермот, надо
внимательно слушать и тщательно все записывать.
– Извините, главный инспектор, если заставил ждать.
Задержали кое-какие осложнения на студии. Выпьете чего-нибудь?
– Сейчас нет, спасибо, мистер Радд.
Лицо клоуна вдруг скривилось, изображая ироническую усмешку.
– Не тот дом, в котором стоит подносить бокал ко рту,
вы это подумали?
– Нет, откровенно говоря, не это.
– Нет, конечно же, не это. Хорошо, главный инспектор,
что вы хотите узнать? Что вас интересует?
– Мистер Престон довольно подробно ответил на мои
вопросы.
– Его ответы вам помогли?
– Помогли, но хотелось бы большего.
Джейсон Радд вопросительно поднял брови.
– Я говорил также с доктором Гилкристом. Узнал от него,
что ваша жена еще слаба и встретится со мной попозже.
– Марина очень чувствительна, – сказал Джейсон
Радд. – У нее, если честно, случаются нервные срывы. А когда на твоих
глазах совершается убийство – это, согласитесь, причина для нервного срыва.
– Да, приятного тут мало, – сухо изрек Дермот
Крэддок.
– Во всяком случае, едва ли моя жена скажет вам больше,
чем вы узнаете у меня. Когда все произошло, я стоял рядом с ней, а я, говоря
откровенно, человек более наблюдательный, чем моя жена.
– Прежде всего один вопрос, – начал Дермот. –
Скорее всего, вы на него уже отвечали, но я хочу задать его снова. Вопрос вот
какой: с Хитер Бэдкок вы или ваша жена раньше были знакомы?
