– Например?
– Ни в коем случае – про нервные срывы, про лечебницы
для нервных больных. Понятно, к таким темам она особо чувствительна. Ни слова –
про детей.
– А чем не угодили дети?
– Представьте, не может видеть детей, слышать о ком-то,
кто счастлив с детьми. Стоит ей узнать, что у кого-то появился или вот-вот
появится ребенок, она тут же становится несчастной. Ведь рожать она больше не
может, а тот ребенок, что все-таки родился, оказался недоразвитым. Вы,
наверное, про это слышали?
– Слышал. Печальная история, большое несчастье. Но ведь
прошло столько лет, казалось бы, это должно как-то забыться.
– Не забылось. У нее это прямо болезнь. Дети наводят ее
на горькие мысли.
– А как к этому относится мистер Радд?
– Ну, ребенок-то был не его. Отец – ее прежний муж, Изидор
Райт.
– Прежний муж. Интересно, а где он сейчас?
– Снова женился и живет во Флориде, – без раздумья
ответила Элла Зелински.
– Как вы считаете, у Марины Грегг за ее жизнь набралось
много врагов?
– Не сказала бы, что сверх меры. Как у всех.
Разумеется, враги возникают: из-за другого мужчины, из-за другой женщины, из-за
выгодного контракта или зависти. Обычное дело.
– Вам не казалось, что она кого-то боится?
– Марина? Кого-то боится? Не казалось. Боится? С какой
стати?
– Не знаю, – признался Дермот. Он взял лист с
перечнем фамилий. – Большое спасибо, мисс Зелински. Появятся вопросы – я к
вам снова обращусь, если не возражаете.
– Пожалуйста. Буду рада… все мы будем рады вам как-то
помочь.
2
– Ну, что принес мне, братец Том?
Детектив-сержант Тиддлер понимающе ухмыльнулся. Его звали
вовсе не Том, а Уильям, но коллеги просто не могли удержаться: кто же не знает
Тома Тиддлера из детской считалочки!
– Сколько золота принес мне, сколько серебра? –
продолжал игру Дермот Крэддок.
Они стояли возле «Синего вепря», Тиддлер провел день на
киностудии и только что вернулся.
– С золотом слабовато, – сказал Тиддлер. –
Сплетен мало. Пугающих слухов тоже. Кое-кто намекает на самоубийство.
– Почему самоубийство?
– Полагают, она могла повздорить с мужем и хотела,
чтобы он ее пожалел. В таком духе. Но накладывать на себя руки oнa,
естественно, не собиралась.
– Едва ли это похоже на правду, – заметил Дермот.
– Конечно, не похоже. В общем, они там ничего толком не
знают. Варятся в собственном соку. Только и разговоров, что шоу надо
продолжать, да съемку надо продолжать, да камеры должны работать. Сыплют своей
терминологией, я в ней не силен. Их одно волнует: когда Марина Грегг вернется
на площадку. Она уже до этого пару раз срывала съемки – устраивала истерику.
– Но в целом они ее любят?
– Я бы так сказал: они сыты ее штучками по горло, но,
когда она в настроении, когда готова быть божеством – они ее обожают. Кстати,
муж от нее без ума.
– Что там думают о нем?
– Что такого режиссера, или продюсера, или как там он у
них называется, еще свет не видывал.
– А нет разговоров, что у него роман с какой-нибудь
звездой или просто с кем-то на стороне?
Том Тиддлер внимательно посмотрел на него.
– Нет, – ответил он. – Нет. Никто и словом не
обмолвился. А вы считаете, что-то такое могло быть?
– Мало ли, – уклончиво ответил Дермот. –
Марина Грегг уверена, что смертельная доза предназначалась для нее – вот в чем
дело.
– Она и сейчас так считает? Думаете, она права?
– Почти наверняка, – категорично заявил
Дермот. – Но важно не это. Она сказала об этом не мужу, а только доктору –
вот что важно.
– Вы считаете, она сказала бы и ему, если…
– Я просто подумал, – произнес Крэддок, –
вдруг она заподозрила мужа, будто это его рук дело. По крайней мере, поведение
доктора меня насторожило. Может, это всего лишь плод моего воображения, но
обычно чутье меня не подводит.
– Во всяком случае, на студии про это не
говорят, – сказал Том. – А такое обычно не скроешь.
– А у нее самой другого мужчины нет?
– Нет, судя по всему, она хранит верность Радду.
– Может, какие-то пикантные подробности из ее прошлого?
Тиддлер ухмыльнулся:
– Только то, что можно прочитать в любом киношном
журнале.
– Пожалуй, мне придется их полистать, – сказал
Дермот, – проникнуться атмосферой.
– Бульварные новости из мира кино! – воскликнул
Тиддлер.
– Интересно знать, – произнес Дермот
задумчиво, – читает ли эти журналы мисс Марпл?
– Старушка, что живет возле церкви?
– Она самая.
– Говорят, сметливая. И все, что в здешних краях
происходит, ей известно. Может, насчет киношников она вас не очень просветит,
но всю подноготную Бэдкоков выложит, голову даю на отсечение.
– Это раньше было просто, – возразил
Дермот. – А теперь тут не такая тихая заводь, как прежде. Вон сколько
нового жилья понастроили. Бэдкоки поселились как раз там, причем не так давно.
– Местные сплетни до меня, естественно, не дошли. В
основном – интимная жизнь кинозвезд.
– Но и про нее вы ничего особенного не узнали, –
пробурчал Дермот. – А в прошлом Марины Грегг не нашлось ничего
интересного?
– Несколько раз прогулялась замуж, но не больше, чем у
них это принято. Первому мужу не нравилось, что ей некогда было его ублажать,
хотя сам он был человеком заурядным. Чем-то он торговал, землей, что ли.
– Наверное, был агентом по продаже недвижимости.
– Короче, в ее образ жизни он не вписывался, не хватало
надлежащего блеска, она с ним развелась и вышла замуж за какого-то иностранца –
то ли графа, то ли принца. Тут вообще все кончилось в одночасье, и никто сильно
не убивался. Она просто стряхнула его с себя и живо нашла третьего супружника.
Кинозвезду, Роберта Траскотта. Этот брак якобы был пылким и страстным. Его не
хотела отпускать прежняя жена, но в конце концов ей пришлось поднять лапки.
Все-таки большие алименты. Как я понимаю, эти кинознаменитости потому и
стеснены в средствах, что платят своим бывшим женам бешеные алименты.
