– Где эта записка сейчас, мисс Грегг?
– Понятия не имею. На мне было яркое итальянское
шелковое платье – кажется, я скомкала записку и сунула в карман. Но сейчас ее
там нет. Может, выпала.
– И вы никого не подозреваете, мисс Грегг? Кто автор
записок? Вы этого не знаете даже сейчас?
Еe глаза широко раскрылись – детская невинность и изумление.
Это привело его в восторг, но не убедило.
– Откуда мне знать? Посудите сами, откуда же мне знать?
– Думаю, у вас на этот счет могут быть вполне
конкретные мысли, мисс Грегг.
– Их нет. Уверяю вас.
– Вы – человек знаменитый, – сказал Дермот. –
Очень знаменитый. Добились в жизни настоящего успеха. В своей профессии и в
личной жизни. В вас влюблялись мужчины, они хотели на вас жениться, женились. К
вам с ревностью и завистью относятся женщины. Любившие вас мужчины бывали вами
отвергнуты. Согласен, поле довольно широкое, но что-то предполагать вы должны.
Кто мог писать эти записки?
– Да кто угодно.
– Нет, мисс Грегг, не кто угодно. Кто-то один из
большой группы людей. Кто-нибудь вполне скромный и незаметный: костюмер,
электрик, служанка. Или, наоборот, кто-то из ваших друзей или так называемых
друзей. В любом случае какие-то предположения на этот счет у вас должны быть.
Открылась дверь, и вошел Джейсон Радд. Марина повернулась к
нему и умоляюще вскинула руки:
– Джинкс, дорогой, мистер Крэддок убежден, что я должна
знать автора этих кошмарных записок. А я его не знаю. Тебе это прекрасно
известно. Его не знаем ни ты, ни я. Мы и понятия не имеем, кто он.
«Сразу все выложила, – подумал Крэддок, – не дала
ему даже рта раскрыть. Почему такая спешка? Чтобы он не проговорился?»
Джейсон Радд, хмурый больше обычного, с темными кругами под
глазами, подошел к ним. Взял руку Марины в свою.
– Знаю, инспектор, вам это кажется невероятным, –
сказал он, – но это чистая правда: мы с Мариной ничего об этом не знаем.
– То есть вы те самые счастливые люди, у которых нет
врагов? – В голосе Дермота отчетливо слышалась ирония.
Джейсон Радд вспыхнул:
– Враги? Это очень библейское слово, инспектор. Уверяю
вас, что никакие враги в библейском смысле мне в голову не приходят. Люди,
которые тебя не любят, которые жаждут обойти тебя на повороте, при случае
сделать тебе пакость, люди злобные и жестокие – эти люди есть. Но подсыпать яд
в бокал – это нечто совсем другое.
– Только что я спросил у вашей жены, кто мог написать
эти записки или быть их вдохновителем. Она сказала, что не знает. Но поскольку
за записками последовало действие, круг резко сужается. Ведь кто-то
действительно положил яд в бокал. Это, знаете ли, могли сделать немногие.
– Я ничего не видел, – буркнул Джейсон Радд.
– Я тоже, – откликнулась Марина. –
Естественно, если бы я видела, как что-то кладут в мой бокал, я бы не стала из
него пить.
– Знаете, не могу отделаться от впечатления, –
мягко произнес Дермот Крэддок, – что вам известно чуть больше, чем вы мне
говорите.
– Это неправда! – воскликнула Марина. –
Джейсон, скажи, что это неправда!
– Уверяю вас, – заговорил Джейсон Радд, – что
я в полнейшем и совершеннейшем недоумении. Все это просто фантастика. Я мог бы
считать, что это была шутка… оказавшаяся неудачной… роковой, а шутник и не
думал о таких последствиях…
В голосе его слышался легкий вопрос, потом он покачал
головой:
– Нет. Вижу, вас такое толкование не устраивает.
– Хочу спросить еще кое о чем, – сказал Дермот
Крэддок. – Вы, конечно, помните, когда пришли мистер и миссис Бэдкок.
Сразу же после викария. Насколько я понимаю, мисс Грегг, вы встретили их так же
тепло и дружелюбно, как и остальных гостей. Но от очевидца мне известно, что,
поприветствовав их, вы посмотрели через плечо миссис Бэдкок и увидели нечто,
сильно вас встревожившее. Правда ли это, и если да, то что же вы увидели?
– Конечно, неправда, – быстро сказала
Марина. – Встревожило? Что могло меня встревожить?
– Это я и хочу выяснить, – терпеливо произнес
Дермот Крэддок. – Мой свидетель говорит об этом с полной определенностью.
– Кто этот свидетель? И что он видел, он или она?
– Вы смотрели на лестницу, – сказал Дермот
Крэддок. – По ней поднимались гости. Журналист, мистер Грайс с женой,
почти всю жизнь прожившие в этой деревне, мистер Ардуик Фенн, только что
приехавший из Штатов, мисс Лола Брюстер. Вы расстроились, увидев кого-то из
этих людей?
– Говорю вам, я совсем не расстроилась, – почти
рявкнула она.
– Тем не менее вы совершенно забыли о миссис Бэдкок.
Она вам что-то говорила, но вы даже ее не слышали, потому что смотрели куда-то
мимо нее.
Марина Грегг взяла себя в руки. Она заговорила быстро и
напористо:
– Сейчас я вам все объясню. Если вы имеете
представление об актерской игре, вы меня легко поймете. Наступает момент, даже
если ты хорошо знаешь свою роль… собственно, обычно это как раз и происходит,
когда роль ты знаешь очень хорошо… так вот, ты начинаешь вести ее машинально.
Улыбаешься, двигаешься и жестикулируешь как нужно, произносишь слова с
отработанной интонацией, но мысли твои бродят где-то далеко. И вдруг в какую-то
минуту – провал, ты отключился настолько, что не знаешь, на каком месте в пьесе
ты находишься, какие строчки должен произнести в следующую секунду. Автомат
отключился, ты забыл свою роль! Это со мной и произошло. Физически я слабовата,
муж это подтвердит. У меня сейчас довольно напряженное время, меня изматывают
съемки, всякие дурные предчувствия по поводу нашего фильма. И мне хотелось,
чтобы этот прием прошел на ура, хотелось быть милой, приятной и радушной для
всех без исключения. Но поскольку всем говоришь одно и то же, начинаешь делать
это машинально, потому что и тебе все говорят одно и то же. Как им давно
хотелось с тобой встретиться. Как они однажды видели тебя у выхода из театра в
Сан-Франциско или летели с тобой в одном самолете. В общем, всякую ерунду, но
ведь надо всем приятно улыбаться и что-то отвечать. Так вот, это происходит
машинально. Ты не думаешь, что именно сказать, потому что все это ты уже
говорил много раз. Ну и вдруг на меня, видимо, накатила усталость. Мозг словно
застлало пеленой. Тут я поняла, что миссис Бэдкок рассказывала мне какую-то
длинную историю, которую я пропустила мимо ушей, и теперь она возбужденно
смотрит на меня, а я стою и молчу и не говорю того, чего от меня ждут. Это была
просто усталость.
– Просто усталость… – медленно повторил Дермот
Крэддок. – Вы настаиваете на этом, мисс Грегг?
