– Сразу после мэра?
Секунду подумав, она согласно кивнула:
– Да, кажется.
– А вы не заметили, что примерно в это время Марине
Грегг вдруг стало нехорошо? Не заметили какое-то необычное выражение на ее
лице?
Марго Бенс наклонилась вперед, открыла портсигар и извлекла
из него сигарету. Закурила. Она не ответила, но Дермот не стал ее подгонять. Он
ждал, пытаясь догадаться, что именно она сейчас прокручивает в мозгу. Внезапно
она бросила:
– Почему вы меня об этом спрашиваете?
– Потому что очень хочу услышать ответ – надежный
ответ.
– Вы считаете, что мой ответ будет надежным?
– Да, именно так. Вы ведь привыкли всматриваться в лица
людей, подлавливать какие-то благоприятные моменты, ждать, когда появится
нужное выражение лица.
Она кивнула.
– Так вы заметили что-то необычное?
– Не я одна, да?
– Да. Несколько человек, и все говорят разное.
– Что именно?
– Кто-то сказал, что она была на грани обморока.
Марго Бенс медленно покачала головой.
– Другой свидетель утверждает, что она словно чего-то
испугалась. – Он выждал паузу, потом продолжил: – А третьему показалось,
что у нее был застывший взгляд.
– Застывший… – задумчиво повторила Марго.
– Вы согласны с последним наблюдением?
– Не знаю. Может быть.
– Мне это преподнесли в более изысканной форме, –
продолжал Дермот. – Словами давно почившего поэта, Теннисона: «…И в
трещинах зеркальный круг. Вскричав: «Злой рок!» – застыла вдруг Леди из
Шалотта».
– Никакого зеркала там не было, – возразила Марго
Бенс. – Но, будь оно там, оно вполне могло бы дать трещины. – Она
резко поднялась. – Минутку. Я вам предложу нечто поинтереснее описания.
Поглядите своими глазами.
Она оттолкнула занавеску в дальнем конце комнаты и ненадолго
исчезла. Он слышал, как она ворчит за занавеской.
– Черт подери, – выругалась она, появившись
снова. – Никогда сразу не найдешь то, что нужно. Вот.
Подойдя ближе, она протянула ему глянцевую фотографию.
Дермот взглянул на нее. Перед ним был очень хороший фотоснимок Марины Грегг.
Она сжимала руку женщины, стоявшей перед ней и потому обращенной спиной к
фотоаппарату. Но Марина Грегг не смотрела на собеседницу. Она уставилась… в
камеру, но чуть левее и по диагонали. Любопытно, отметил про себя Крэддок, на
лице никаких чувств. Ни страха, ни боли. Женщина на что-то смотрела, она что-то
увидела, и охватившие ее чувства оказались столь сильны, что она была физически
не в состоянии выразить их на лице. Однажды Дермот Крэддок видел такое лицо –
лицо мужчины, который через секунду был застрелен, убит наповал…
– Удовлетворены? – спросила Марго Бенс.
Крэддок глубоко вздохнул:
– Да, спасибо. Знаете, иногда очень трудно определить,
преувеличивают свидетели или нет, домысливают что-то или нет. Но тут, как
выясняется, ничего подобного не было. Она действительно что-то увидела. Могу я
попросить у вас фотографию?
– Пожалуйста. У меня есть негатив.
– В газеты вы ее не посылали?
Марго Бенс покачала головой.
– А почему? Ведь снимок, вообще-то говоря, довольно
драматичный. Наверняка нашлась бы газета, заплатившая за него хорошие деньги.
– Нельзя же все мерить на деньги, – сказала Марго
Бенс. – Если ты заглянул в чью-то душу по чистой случайности, наживаться
на этом как-то неловко.
– Вы Марину Грегг раньше знали?
– Нет.
– Вы приехали сюда из Штатов?
– Родилась я в Англии. А учиться уехала в Америку. Года
три назад приехала сюда.
Дермот Крэддок кивнул. Он заранее знал ответы на эти
вопросы. Они лежали в его кабинете на столе, вместе с другой информацией.
Похоже, девушка не собиралась ничего скрывать. Он спросил:
– Где вы учились?
– В студии Райнгардена. Какое-то время – у Эндрю
Куилпа. Он многому меня научил.
Студия Райнгардена и Эндрю Куилп… Внезапно Дермот Крэддок
насторожился. Где-то он эти фамилии уже слышал.
– Вы жили в Севен-Спрингс?
Она заметно удивилась:
– Вам, я вижу, обо мне многое известно. Наводили
справки?
– Вы, мисс Бенс – известный фотограф. О вас можно
прочитать в газетах. Почему вы приехали в Англию?
Она пожала плечами:
– Не люблю сидеть на месте. К тому же в Англии я
родилась, хотя и переехала ребенком в Штаты.
– В раннем детстве?
– Вас интересуют такие подробности? Мне было пять лет.
– Интересуют. Мне кажется, мисс Бенс, вы рассказали
далеко не все.
Лицо ее напряглось. Она пристально посмотрела на него:
– Как вас понимать?
Дермот Крэддок взглянул на нее и решил рискнуть. Собственно,
почти никаких улик у него нет. Студия Райнгардена, Эндрю Куилп и название
города. Но, казалось, старая мисс Марпл сидит рядом и толкает его в бок.
– По-моему, вы знаете Марину Грегг гораздо лучше.
Она засмеялась:
– Докажите. У вас просто разгулялась фантазия.
– В самом деле? Сомневаюсь. А доказать можно, надо
только постараться. Может быть, мисс Бенс, лучше самой сказать правду?
Признаться, что Марина Грегг удочерила вас и вы жили в ее доме четыре года?
С резким шипением она втянула в себя воздух.
– Пронюхали, черт вас дери! – воскликнула она.
Он даже чуть вздрогнул, настолько это не вязалось с ее
прежней манерой. Она поднялась, тряхнула копной черных волос.
– Да, да, это правда! Правда. Марина Грегг забрала меня
с собой в Америку. У моей матери было восемь детей. Мы жили в каких-то
трущобах. Сотни таких, как она, писали кинозвездам, о которых узнавали
совершенно случайно, рассказывали им горькую историю своей жизни и умоляли взять
ребенка, потому что сами ничего не могли ему дать. Об этом и вспоминать-то
противно.
– Вас было трое, – сказал Дермот. – В разное
время Марина Грегг взяла троих детей из разных мест.
– Верно. Меня, Рода и Энгуса. Энгус был постарше, Род
совсем крошкой. Жизнь у нас была – лучше не придумать. Ах, какая жизнь! Все,
что твоей душе угодно! – Она заговорила громче, слегка кривляясь: –
Тряпки, машины, шикарный дом, гувернантки, хорошее образование, еда, что
пальчики оближешь! Все одно к одному! И она – наша мамочка! «Мамочка» в
кавычках! О-о, она честно играла свою роль, сюсюкала с нами, фотографировалась
с нами. От умиления прямо плакать хочется.
