— Сам ты похож на бочку без дна, — ответил Емеля. — Я знаю: это царь-Пушка. А рядом царь-Колокол.
— Они что, самые большие или самые главные? — спросила Бабешка-Ягешка.
— Раньше, я думаю, они были самые большие, а теперь они самые главные, по крайней мере, у нас в стране. Царь-Колокол был отлит при царе Борисе Годунове, четыреста лет тому назад. Но он был такой тяжелый, что его никак не могли поднять на колокольню. Когда наконец подняли и стали в него колотить, москвичам не повезло. Потому что начался пожар, колокольня сгорела, колокол упал и кусок откололся. Он такой тяжелый, что его никто поднять не может. Разве что подъемный кран. А из пушки никто никогда не стрелял.
Кощейчик очень заинтересовался осколком:
— Да! — закричал он. — А я подниму!
Он подошел к куску царь-Колокола и с большим трудом все-таки поднял осколок.
— Ирина Вениаминовна, хотите подержать?
— Положи немедленно на место! — заволновалась Ирина Вениаминовна. — Сейчас скандал поднимется.
И точно, прибежал какой-то военный. Противный дядька с радио на плече и закричал:
— Вы что делаете? Вы под суд за это пойдете!
Кощейчик положил кусок на место, а Емеля сказал:
— Что вы кричите, зелененький дяденька? Все ведь в порядке.
— Это я «зелененький дяденька»? — закричал военный. — Да я вас поганой метлой!!
Когда он заговорил про метлу, Бабешка-Ягешка спросила:
— У вас есть метла?
— Сейчас увидите! Вот сейчас все увидите. Я вам сейчас покажу!
— Не надо нам показывать, — сказал Емеля. — Не надо. Мы верим, что у вас есть метла.
Но злой дядька отошел куда-то и скоро вернулся, волоча за собой большущую тяжелую метелку.
Бабешка-Ягешка как увидела метлу, так и прыгнула на нее. Потому что у нее был такой особый метелковый рефлекс. И стала подниматься на этой метелке вверх.
— Ты что? Отдай! — кричал дядька. — А ну отдай сейчас же!
Он бежал за Ягешкой, держась за метлу. Ему было трудно, но он метлу не отпускал.
Так они вместе с Ягешкой постепенно стали подниматься вверх. Бабешка поднималась все выше и выше тяжело и неуверенно, как ворона, несущая в клюве гантелю.
Когда они пролетали мимо колокольни Ивана Великого, дядька ухватился за крест, повис на нем и остался там, а Бабешка благополучно вернулась.
— Все, можно продолжать экскурсию, — сказала она. — Он оттуда долго не слезет.
— Нет, надо бежать, — возразила Ирина Вениаминовна. — У него есть радио. Он по радио помощников вызовет. Я боюсь, они скоро нас начнут искать.
— Ну и пусть ищут, — сказал хозяйственный Емеля. — А мы возьмем и спрячемся.
— Где же тут спрячешься? — спросила учительница. — Одна площадь кругом и пушка.
— Мы в пушке и спрячемся.
— Интересное предложение, — сказала Ирина Вениаминовна.
Они залезли в царь-Пушку и сидели там тихо-претихо, забыв про лекцию.
— А вдруг кто-то как нами выстрелит! — сказала Ирина Вениаминовна.
— Вы же сами говорили, что из пушки никто не стрелял, — напомнил Емеля.
— Да, это верно, из этой пушки никто никогда не стрелял. А отлил эту пушку в 1586 году старинный мастер Андрей Чехов.
— Я знаю, — закричал Емеля. — Он еще «Три сестры» написал и «Вишневый сад», и много рассказов.
— Нет, эти пьесы и рассказы написал другой Чехов, Чехов Антон. И совсем в другое время. Он был очень хороший писатель. Это были разные люди, просто у них фамилии были одинаковые. Вот скажите, кого больше, людей или фамилий?
— Где? — спросила Ягешка.
— Допустим, в Москве.
— В Москве больше фамилий, чем людей, — сказала Ягешка. — Потому что все в своих квартирах родственников прописывают. Чтобы больше квадратных метров получить.
— Неправильно это. Людей меньше, чем фамилий. Потому что очень многие люди имеют одну и ту же фамилию. Например, в моей семье три человека, — сказала Ирина Вениаминовна, — а фамилия одна — Мотоцикловы.
— А у нас людей много, а фамилий совсем нет, — сообщила Бабешка-Ягешка. — Все мы просто Бабы-Яги. Моя бабушка — Баба-Яга, мама все равно Баба-Яга. Мы никакие там не Петровы и не Сидоровы.
— Ой, — снова закричал Емеля. — А я знаю одну козу, у которой есть фамилия. Это Сидорова коза. Ее все время дерут.
— Эта коза принадлежит дяденьке, у которого фамилия Сидоров, — поправила Ирина Вениаминовна. — Он ее все время и дерет.
— А зачем? — спросил жалостливый Кощейчик. — Что она плохого сделала?
— Он ее не по-настоящему дерет, — объяснила учительница. — Это поговорка такая для непослушных детей. Очень часто сердитые папы говорят детям: «Если не будешь учить уроки, я тебя выдеру, как Сидорову козу».
— Но вернемся к грамоте, — сказала она. — Мы делили слово на слога. А сейчас мы будем делать по-другому. Мы будем приставлять последний слог к слову. Я буду вам говорить начало слова, а вы будете мне угадывать конец. Например, пуш…
— Ка! — закричала Бабешка.
— Бабоч…
— Ка! — закричал Емеля.
— Лож…
— Ка! — закричала Ягешка.
— Чаш…
— Ка! — кричал Емеля.
— Радиоанте…
— Ка! — последовал их примеру Кощейчик.
— Нет, не радиоанте-ка, а радиоантен-на, — поправила учительница. — А теперь: милицио…
— Hep! — радостно закричал Кощейчик.
— Ой, накаркали! — тихо сказала Бабешка. — Вон он идет!
Они засунулись в пушку поглубже.
Но милиционер, который подошел, был хороший, это был тот синенький дяденька, который встречал их при въезде в Москву. Он тоже был на экскурсии в Кремле с сынишкой и все видел. Он сказал:
— Все. Вылезайте. Больше никого нет. Они уже ушли.
— А тот зеленый военный, который на крыше остался?
— Приехали пожарные с лестницей и его сняли.
— Знаете что, — сказала учительница, — мы еще немного посидим, а вы сходите посмотрите, нет ли их у ворот. А то вдруг они там прячутся.
Милиционер ушел, а Ирина Вениаминовна сказала:
— Давайте тихо-тихо посидим и послушаем звуки.
Они спросили:
— А что такое звуки?
— Вот все, что мы слышим, и будет звуки.
