— Это не моя мама Баба-Яга. Это Ягешкина мама Баба-Яга, — оправдывался Кощейчик.
— А она-то при чем? Письмо ведь к нам пришло. Теперь ты дальше послушай:
«Мне хотелось накрасить губы и брови, но у меня кончилась губная помада и черная тушь. Пришлось поджечь деревяшку и красить брови головешкой».
— Квак это понимать? Мой любимый сын, воин и диктатор, потомственный душегуб, будущий тиран и притеснитель народов, красит брови черной головешкой! Может, он там в девицу превратился? Может, он тетенькой стал?
Тут Кощейчик закричал:
— Да не стал я тетенькой! Я и есть будущий тиран!
— Да? А ты дальше послушай! — сказал папа:
«Потом я взял зубную щетку, банку с зубным порошком и целый час белил переднюю стенку моей любимой печки».
— Какую стенку ты белил? Ты что, в маляры нанялся? Вместо того чтобы Иванов-царевичей в щепки рубить, вместо того, чтобы власть захватывать и принцесс похищать, ты стенки красишь? Даже наша уютная мама Кощеиха возмутилась. Говорит, они там из нашего любимого сына, захватчика и воина, артиста-песенника сделали. Я письмо до конца не дочитал, вскочил на своего богатырского скакуна Сивку-Бурку и двое суток без перерыва сюда скакал.
— Можно было с утречка полететь на метелке, — вмешалась Бабешка-Ягешка. — Это гораздо быстрее.
— Пусть уж на метелке твоя «мама Баба-Яга» летает! — возразил папа Кощей. — Я такой тяжелый, меня не только метла, меня не каждый танк выдержит.
И тут раздался грозный рев мотоцикла. Это примчалась Ирина Вениаминовна. Все закричали:
— Ура! И вы с нами?
Она сказала:
— Куда уж я без вас? Пока я вас грамоте не научу, я с вами не расстанусь.
И вот через некоторое время на Красной улице москвичи могли видеть странную процессию. Впереди, весь подсвеченный солнцем, сидя на печи, ехал Емеля.
За ним на буксире шагала избушка на курьих ножках.
А по бокам избушки как почетный эскорт ехали папа Кощей на богатырском коне и Ирина Вениаминовна на богатырском мотоцикле.
— Ирина Вениаминовна! Ирина Вениаминовна! — кричала Бабешка-Ягешка. — Давайте я вас поцелую! А как же наш концерт? А как же блины с потолка?
— Ничего, ничего! — ответила Ирина Вениаминовна. — Мы еще вернемся и устроим ребятам праздник. Только сначала надо грамоту выучить. Согласны вы ее учить?
— Еще как! — закричали ученики. — Ура!
— Ну тогда помогите мне привязать мой мотоцикл к печке. А я сама в избушке с Ягешкой и Кощейчиком поеду.
Емеля с помощью ухвата прицепил мотоцикл к печке. А Ирина Вениаминовна забралась в избушку пить чай с Бабешкой и Кощейчиком. Все были счастливы больше обычного.
РЕКОМЕНДАЦИИ
В конце этого урока надо заниматься с ребятами буквами и звуками. Надо рассказать им о гласных и согласных звуках. О том, что гласные буквы можно петь, а согласные долго и громко не тянутся. Один Владимир Высоцкий мог это делать. И, может быть, следует продемонстрировать это его умение.
Может быть, следует вырезать все буквы алфавита и раздать ребятам. Каждый прикрепляет свою букву, и повторяется игра в почту. Только вместо рисунков у каждого своя буква служит адресом, а вместо писем идут рисунки ребят и мелкие подарки и посылочки. Эти подарки и посылочки могут вырезаться ребятами — лисички, зайчики, котята.
И каждому ребенку надо объяснить его адрес.
— Это какая буква у меня? — спрашивает мальчик.
— Шура, твоя буква «Ш». Шуба, шапка, Шамолет, — отвечает воШпитательница. — А у тебя, Маша, адресом служит буква «М». Мыло, Маша, Лермонтов.
— А при чем тут Лермонтов? Почему Лермонтов?
— Потому что М-М-М-Михаил.
Можно вырезать несколько масок и раздать ребятам. Чтобы кто-то был Бабешкой-Ягешкой, кто-то Кощейчиком, а кто-то Емелей на печи.
Глава восьмая
ПУТЕШЕСТВИЕ В ГЛУБИНКУ
Наши герои ехали, скакали и переваливались. Ехали на печке, скакали на лошади и переваливались в избушке. А день, между прочим, на Брянском шоссе был такой солнечный, будто все вокруг было покрашено желтым. И длинная дорога, и дома вдоль дороги, и деревья вдоль домов, и само небо.
Папа Кощей цокал на своем богатырском скакуне:
— Цок. Цок. Цок. Цок.
Избушка шуршала своими курьими ножками:
— Шурш. Шурш. Шурш. Шурш.
Емеля подпрыгивал на своей печи:
— Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!
Птичка вокруг распевали:
— Пи. Пи. Пи. Пи.
Вот сколько звуков и шумов сыпалось со всех сторон.
И все время раздавалось непонятное:
— Клац. Клац. Клад. Клац.
Это конь Кощея Бессмертного на каждом шагу клацал своей застаревшей челюстью.
Ирина Вениаминовна спросила у Бабешки-Ягешки:
— Что выговаривает конь папы Кощея?
— Он все время говорит букву КЛАЦ, КЛАЦ, КЛАЦ, — ответила Бабешка. — Это он ротом говорит. А ногами он говорит букву ЦОК, ЦОК, ЦОК.
— Нет такой буквы ЦОК. Есть такой звук ЦОК. Но он состоит из трех маленьких отдельных звуков: Ц-О-К.
Бабешка и Кощейчик повторили:
— Ц-О-К, Ц-О-К.
Конь Кощея услышал, что о нем говорят, застеснялся и закричал:
— И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И!
— Ой, какая длинная буква! — сказал Емеля с печки.
— Нет, это длинный звук — И-И-И-И-И. А буква, которой записывается этот звук, очень короткая. Это буква «И». Давайте остановимся, и я вам эту букву напишу.
И тут раздался звук: БАХ, БАХ и еще БА-БАХ!
Потому что Емелина печь встала как вкопанная, а избушка в нее врезалась. Кощейчик и Бабешка-Ягешка так и высыпались на дорогу.
Суровый папа Кощей не стал останавливаться. Он поцокал дальше. И так он цокал себе, пока не прицокал в свою сказочную деревню Кощейково.
Ирина Вениаминовна взяла уголек из печки и написала на стенке букву «И».
— Ой, какая интересная буква! — закричала Бабешка-Ягешка и тоже написала на печке «И».
И Кощейчик тоже написал на печке букву «И».
А Емеля не стал писать букву «И», он стал ругаться:
— Зачем вы мою печку пачкаете! Теперь меня все время ГАИ будет за немытость задерживать. Вы лучше на асфальте мелом пишите.
