– Что она его вернет?
– Да, не ожидал.
– Вы считаете, что ее рассказ соответствует
действительности? – полюбопытствовал партнер. – Что она его случайно
сунула в карман?
– Думаю, такое вполне возможно, – сказал Боллард
задумчиво.
– А может, это клептомания?
– Может, и клептомания, – согласился
Боллард. – Но похоже, она взяла его нарочно… А если так, почему она так
быстро его вернула? Странно…
– Хорошо еще, что мы в полицию не сообщили. Признаюсь,
мне очень этого хотелось.
– Да я знаю, знаю. У вас просто нет моего опыта. В
данном случае лучше было не сообщать. – Он тихо добавил про себя: «Все это
очень любопытно, однако. Очень. Интересно, сколько ей лет? Наверное, семнадцать
или восемнадцать. Похоже, она впуталась в какую-то историю».
– Мне казалось, вы говорили, что она купается в
деньгах.
– Можно быть наследницей и купаться в деньгах, –
сказал Боллард, – но при этом в семнадцать лет ты не всегда вправе ими
воспользоваться. Самое нелепое, что богатым наследницам выдают меньше денег,
чем подают нищим. И это чаще всего глупо. Боюсь, нам никогда не узнать правды.
Он вернул браслет на место в витрину и закрыл ее.
Глава 10
Контора «Эджертон, Форбс и Уилборо» находилась в Блумсбери,
на одной из тех солидных и презентабельных площадей, которых пока еще не
коснулся ветер перемен. Имена этих достойных господ стерлись почти до
неразборчивости на медной доске. Фирма просуществовала уже более ста лет, и
клиентами ее была значительная часть английской земельной аристократии. В фирме
уже не осталось ни Форбсов, ни Уилборо. Вместо них были Аткинсоны, отец и сын,
Ллойд из Уэльса и Макалистер из Шотландии. Но там все еще оставался Эджертон –
потомок основателей фирмы Эджертонов. Этому самому Эджертону было за пятьдесят,
и он состоял советником ряда семей, которые пользовались услугами его деда, его
дяди, его отца.
В данный момент он восседал за огромным письменным столом
красного дерева в своем красивом кабинете на втором этаже и доброжелательно, но
строго говорил что-то клиенту, который выглядел подавленным. Ричард Эджертон
был человеком интересным: высокий, темные волосы, слегка тронутые у висков
сединой, проницательные серые глаза. Советы его всегда были удачны, но он был
весьма прямолинеен.
– Честно говоря, Фредди, тебе совсем не на что
опереться, – говорил он. – Еще с этими твоими письмами.
– Но ты же не думаешь… – не поднимая головы,
пробормотал Фредди.
– Нет, не думаю, – сказал Эджертон. –
Единственная надежда – это уладить все без судебного разбирательства. Ведь
могут заявить, что ты оказался в положении, позволяющем обвинить тебя в
преступных намерениях.
– Послушай, Ричард, это уж слишком.
На столе у Эджертона раздался тихий телефонный звонок. Он
нехотя поднял трубку:
– Я, кажется, просил меня не беспокоить.
На другом конце что-то пробормотали. Эджертон сказал:
– А-а, понятно. Да, да. Попросите ее подо-ждать,
пожалуйста. – Он положил трубку и снова повернулся к своему удрученному
клиенту: – Послушай, Фредди, я знаю закон, а ты нет. Ты попал в серьезную
переделку. Постараюсь тебя вытащить, но предупреждаю, это тебе влетит в
копеечку. Не думаю, что они согласятся меньше чем на двенадцать тысяч.
– Двенадцать тысяч?! – ужаснулся несчастный
Фредди. – Да ты что, Ричард! У меня нет таких денег.
– Придется раздобыть. Всегда есть какие-то возможности.
Если она на двенадцати тысячах успокоится, считай, что тебе повезло, а если
обратишься в суд, это обойдется тебе гораздо дороже.
– Вы, адвокаты! – воскликнул Фредди. – Все вы
просто акулы! – Он поднялся. – Ну, Ричард, я рассчитываю, что ты для
меня постараешься, старина. – Он откланялся.
Ричард Эджертон выбросил Фредди и его дело из головы и,
сосредоточиваясь на следующем клиенте, произнес про себя: «Достопочтенная
Эльвира Блейк. Интересно, что она собой представляет…»
Он поднял трубку:
– Лорд Фредерик ушел. Пригласите сюда мисс Блейк,
пожалуйста.
Поджидая ее, он произвел кое-какие расчеты в своем блокноте.
Сколько же лет прошло? Ей должно быть пятнадцать… или семнадцать, а может, и
больше. Время летит. Дочь Конистона, подумал он, дочь Бесс. Интересно, в кого
из них она пошла?
Дверь отворилась, клерк объявил мисс Эльвиру Блейк, и
девушка вошла в комнату. Эджертон поднялся из своего кресла и пошел ей
навстречу. Внешне, подумал он, она не напоминает ни одного из родителей.
Высокая, тоненькая, краски Бесс, но нет той живости, что-то в ней кроется
старомодное. Хотя тут трудно быть уверенным, ведь сейчас в моде как раз рюши и
высокая талия.
– Так-так, – сказал он, пожимая ей руку. –
Вот неожиданность. Последний раз я видел вас, когда вам было одиннадцать.
Проходите и садитесь вот сюда.
– Видимо, – проговорила Эльвира
нерешительно, – мне следовало написать вам. Написать и просить о встрече.
Что-то в этом роде, но я как-то вдруг решилась, и мне показалось, что нельзя
упустить такую возможность, раз уж я оказалась в Лондоне.
– А что вы делаете в Лондоне?
– Занимаюсь зубами.
– Зубы – это ужасно, – посочувствовал Эджертон. –
Они нас мучают от колыбели до могилы. Но я благодарен вашим зубам, если они
доставили мне удовольствие видеть вас. Подождите-ка: вы ведь были в Италии?
Заканчивали там свое образование в одном из этих заведений для девушек?
– Да, – ответила Эльвира, – у графини
Мартинелли. Но я уже с этим покончила. Я поживу у Мелфордов в Кенте до тех пор,
пока не решу, чем буду заниматься в дальнейшем.
– Надеюсь, вы выберете что-нибудь стоящее. Не
подумываете об университете или о чем-нибудь подобном?
– Нет, – сказала Эльвира, – боюсь, я для
этого не достаточно умна. – Она помолчала и добавила: – Полагаю, вам
пришлось бы согласиться на все, чего мне захочется.
Проницательные глаза Эджертона впились в нее.
– Я один из ваших опекунов, в соответствии с волей
вашего покойного отца, это так, – сказал он. – Посему у вас есть
право обращаться ко мне в любое время.
Эльвира вежливо поблагодарила.
Эджертон спросил:
– Вас что-нибудь беспокоит?
– Нет. Не совсем. Видите ли, просто я ничего не знаю.
Никто мне никогда ничего не рассказывал. А не всегда хочется расспрашивать.
