В доме послышалось какое-то движение. Может, его положили в
больницу? Но нет, на больницу это не похоже. Теперь, когда стало достаточно
светло, можно сказать, что помещение похоже на бедно обставленную маленькую
спальню. Но вот откуда-то снизу донесся голос:
– До свидания, мои крошки. На ужин будут сосиски с
пюре.
Каноник Пеннифезер обдумывал услышанное. Сосиски с пюре –
что-то в этом было заманчивое.
– Кажется, – произнес он вслух, – я
проголодался.
Дверь отворилась. Вошла пожилая женщина, направилась к окну
и, слегка раздвинув занавески, повернулась к кровати.
– О, вы уже проснулись, – сказала она. – Как
вы себя чувствуете?
– По правде говоря, – ответил каноник Пеннифезер
довольно слабым голосом, – не слишком хорошо.
– Оно и понятно. Вы были в таком плохом состоянии.
Что-то вас сильно ударило, говорит доктор. Эти сумасшедшие водители! И даже не
остановятся, когда собьют человека.
– Это что же? Меня сбил автомобиль? – спросил
каноник Пеннифезер.
– Именно так, – кивнула женщина. – Нашли мы
вас у обочины, когда возвращались домой. Сначала приняли за пьяного. – При
воспоминании об этом она рассмеялась. – Потом муженек мой сказал, что
лучше взглянуть. А вдруг это несчастный случай, говорит. Никаким вином и не
пахло. Но не было ни крови, ничего такого. И все равно вы там как бревно
лежали. Ну, муженек и говорит: «Не можем же мы бросить его тут». И притащил вас
сюда. Ясно?
– А-а, – слабо откликнулся каноник Пеннифезер,
сломленный всеми этими открытиями. – Добрый самаритянин!
– Муж как увидел, что вы священник, сразу сказал: это,
мол, уважаемый человек. И еще он решил, что полиции лучше не сообщать. Может,
священнику такое и не понравится. Вдруг вы все-таки выпивши, хоть и не пахнет.
И тут нас осенило позвать доктора Стоукса, чтобы посмотрел. Мы его все равно
доктором кличем, хоть его и вычеркнули
[9]
. Он славный человек,
хоть и обозлился малость, что его вычеркнули. Он только по доброте своей и
помогал всем этим беспутным девицам – куда же им деваться? Доктор он хороший,
мы его и позвали на вас взглянуть. Он нам сказал, что ничего такого страшного с
вами нет, только легкое сотрясение. И что мы должны вас положить и вы должны
лежать тихо и не двигаться и в темноте. Имейте в виду, говорит, что я ничего не
утверждаю официально. Мне, говорит, не дозволено ни прописывать, ни советовать
ничего. Вам, говорит, следует заявить в полицию, но если не хотите, то и ни к
чему. Дайте бедному старику шанс, говорит. Вы уж простите, если я что не так сказала.
Он у нас на слова грубоватый, этот доктор. Ну ладно, так как насчет супчику или
поджаренного хлебца с молочком?
– Буду рад тому и другому, – произнес каноник
Пеннифезер слабым голосом.
Он откинулся на подушки. Несчастный случай? Так вот в чем
дело. Его сбили, а он ничего не помнит! Через несколько минут добрая женщина
вернулась с подносом, на котором дымилась мисочка.
– Это вас сразу приободрит, – сказала она. –
Я бы добавила капельку виски или бренди, но доктор не велел, ничего такого вам
нельзя.
– Конечно, нет, – согласился Пеннифезер. –
При сотрясении мозга алкоголь не рекомендуется.
– Я еще одну подушечку вам под спинку подложу, ладно,
милуша? Вот, так-то будет лучше, правда?
Каноник Пеннифезер был несколько удивлен обращением
«милуша», но понимал, что это лишь по доброте сердечной.
– Ну, теперь все в порядке, – заключила женщина.
– В порядке-то в порядке, – сказал каноник
Пеннифезер, – но только где я нахожусь? Что это за место?
– Милтон-Сент-Джон, – ответила женщина. – А
вы что, не знали?
– Милтон-Сент-Джон? – повторил каноник
Пеннифезер. – Впервые слышу.
– Ну, местечко наше, конечно, небольшое. Скорее
деревушка.
– Вы очень добры ко мне, – сказал каноник. –
Можно узнать ваше имя?
– Миссис Уилинг. Эмма Уилинг.
– Вы очень добры, – повторил каноник
Пеннифезер. – Но что касается этого происшествия, я ничего не помню…
– Сперва, милуша, нужно оправиться, потом все
вспомнится.
– Милтон-Сент-Джон, – удивленно произнес
каноник. – Это название ничего мне не говорит. Как все это странно,
однако!
Глава 17
Сэр Рональд Грейвс нарисовал в своем блокноте кота. Потом
взглянул на мощную фигуру старшего инспектора Дэви, сидящего напротив, и
нарисовал бульдога.
– Ладислав Малиновский? – сказал он. –
Возможно. Улики есть?
– Нет. Но фигура подходящая.
– Сорвиголова. Никаких нервов. Выиграл мировой
чемпионат. Около года назад сильно разбился. Падок до женщин. Сомнительные
источники дохода. Широко тратит деньги и здесь и за границей. Все время ездит
на континент и обратно. Вы хотите сказать, что именно он стоит за всеми этими
ограблениями и нападениями, которые организованы с таким размахом?
– Не думаю, что это он все планирует. Но он, я думаю,
один из них.
– Почему?
– Во-первых, он ездит на машине марки «Мерседес-Отто»,
гоночная модель. Машина, отвечающая этому описанию, была замечена у Бедхемптона
в ночь ограбления почтового. Другой номер, но к этому нам не привыкать. И опять
тот же трюк – и похоже, да не совсем. FAN-2299 вместо 2266. Не так уж много у
нас подобных «Мерседесов». Один у леди Седжвик, другой у юного лорда
Мерривейла.
– Так вы не думаете, что Малиновский всеми руководит?
– Нет, думаю, там мозги получше, чем у него. Но он в
этом деле участвует. Я просмотрел все папки: возьмите хотя бы нападение на
«Мидленд и Уэст Лондон банк». Три фургона случайно – прямо-таки
случайно! – блокируют одну из улиц. И «Мерседес-Отто», который там был,
спокойно уходит благодаря этому блокированию.
– Но его потом задержали.
– Да, и освободили подчистую. Поскольку люди, которые о
нем сообщали, не были уверены в номере. Они говорили, что номер FAM-3366, а у
Малиновского номер FAN-2266. Та же самая картина.
– И вы продолжаете настаивать на том, что тут есть
связь с отелем «Бертрам»? Тут для вас кое-что насчет этого «Бертрама»
раскопали…
Папаша похлопал себя по карману:
– Это у меня уже вот здесь. Компания зарегистрирована
по всем правилам. Баланс… оплаченный капитал… директора… и так далее. Это
ничего не значит! Все эти финансовые компании – просто куча змей, заглатывающих
друг друга! Компании и холдинговые компании – просто голова идет кругом!
