– Ну-ну, Папаша. Просто у них в Сити так принято.
Приходится считаться с налогами.
– Что мне нужно, так это подлинная информация. Если вы
мне подсобите, шеф, схожу-ка я повидаться кое с кем наверху.
Шеф внимательно посмотрел на него:
– Кого вы имеете в виду?
Папаша назвал имя.
Шеф помрачнел:
– Не знаю, вряд ли мы посмеем привлечь на помощь его.
– Но это здорово помогло бы нам.
Наступило молчание. Оба смотрели друг на друга. Папаша, с
его могучей фигурой, выглядел спокойным и терпеливым. Шеф уступил.
– Вы, Фред, упрямый старый черт, – сказал
он. – Пусть будет по-вашему. Попробуйте потрясти мудрые мозги.
– Он-то разберется, – сказал старший инспектор
Дэви. – Он-то знает. А если и не знает, то ему стоит лишь кнопку нажать
или сделать один звонок, чтобы узнать.
– Не уверен, что он обрадуется.
– Если и нет, много времени у него это не
отнимет, – сказал Папаша. – Мне нужно иметь за спиной авторитетную
поддержку.
– Вы это всерьез насчет гостиницы, насчет «Бертрама»?
Но за что там зацепиться? Управляется отлично, постояльцы люди добропорядочные,
респектабельные, никаких нарушений лицензионного порядка.
– Знаю, знаю. Ни алкоголя, ни наркотиков, ни азартных
игр, ни приюта для преступников. Все чисто, как свежевыпавший снежок. Ни
битников, ни жулья, ни малолетних преступников. Только викторианские или
эдвардианские старушенции, провинциалы целыми семьями, туристы из Бостона и
прочих респектабельных мест в Штатах. И тем не менее почтенный каноник уходит
из гостиницы в три часа ночи и при этом ведет себя как-то странно.
– А кто это видел?
– Одна старая леди.
– Как она могла его увидеть? Почему не спала в своей
постели в такой час?
– У старых леди такое бывает, сэр.
– Вы все об этом – как бишь его? – о канонике
Пеннифезере?
– Именно так, сэр. У нас было сообщение о его
исчезновении, и дело вел инспектор Кэмп-белл.
– Интересное совпадение: его имя только что упомянули в
связи с ограблением почтового в Бедхемптоне.
– Серьезно? В какой связи?
– Еще одна старушенция, вернее, пожилая особа. Когда
поезд остановили сигналом, которым эти типы манипулировали, многие пассажиры
проснулись и выглянули в коридор. Эта женщина, проживающая в Чадминстере и
знакомая с каноником Пеннифезером, сообщила, что видела, как он вошел в поезд
через одну из дверей. Она подумала, что он выходил, чтобы узнать, в чем дело, а
теперь возвращается. Мы собирались разработать этот эпизод, тем более что нас
известили об исчезновении каноника.
– Постойте-ка – поезд остановили в 5.30 утра. Каноник
Пеннифезер вышел из отеля «Бертрам» немного позже трех часов. Да, такое
возможно. Если его доставили туда, скажем, на гоночном автомобиле…
– Так, вы снова насчет этого Ладислава
Малиновского! – Шеф взглянул на рисунки в своем блокноте. – Ну и
бульдог ты, Фред, – сказал он, позволив себе маленькую фамильярность в
обращении.
Через полчаса старший инспектор Дэви входил в тихий и
довольно скромный кабинет.
Могучего телосложения мужчина за письменным столом встал и
протянул руку.
– Старший инспектор Дэви? Пожалуйста, садитесь, –
предложил он. – Хотите сигару?
Старший инспектор Дэви отрицательно мотнул головой.
– Я должен извиниться, – начал он, – за то,
что покушаюсь на ваше поистине драгоценное время.
Мистер Робинсон улыбнулся. Это был толстый и прекрасно
одетый человек. Лицо его имело желтоватый оттенок, темные глаза были грустны, а
рот большой и добродушный. Он часто улыбался, обнажая чрезвычайно крупные зубы.
«Чтобы скорее съесть тебя», – совсем некстати вспомнил старший инспектор
Дэви слова Волка из сказки о Красной Шапочке. Английский язык мистера Робинсона
был безупречен и не имел акцента, и все же этот человек не был англичанином.
Папаше хотелось бы, как и многим другим, узнать, к какой национальности
принадлежал мистер Робинсон.
– Итак, чем могу служить?
– Я хотел бы выяснить, – сказал старший инспектор
Дэви, – кому принадлежит отель «Бертрам»?
Выражение лица мистера Робинсона не изменилось. Он не
выказал удивления, услышав это название, и не дал понять, что оно ему знакомо.
Он только произнес раздумчиво:
– Вас интересует, кому принадлежит отель «Бертрам».
Который, я полагаю, находится на Понд-стрит, рядом с Пикадилли.
– Совершенно верно, сэр.
– Мне самому доводилось там останавливаться. Тихое
местечко. Все отлично налажено.
– Да, – сказал Папаша, – все там на редкость
хорошо.
– И вы хотите знать, кому он принадлежит. Неужели это
трудно узнать? – За его улыбкой крылась легкая ирония.
– Через официальные каналы, вы имеете в виду? О да.
Папаша вытащил из кармана небольшой листок бумаги и прочитал
вслух три или четыре имени и адреса.
– Понятно, – сказал мистер Робинсон. – Кто-то
сильно постарался. Любопытно. И вы пришли ко мне?
– Если кто и знает, так это вы, сэр.
– Как ни странно, я не знаю. Но, конечно, вы правы, я
могу раздобыть кое-какую информацию. Нужно иметь… – Он пожал своими
широкими жирными плечами. – Нужно иметь связи.
– Да, сэр, – согласился Папаша с самым
бесстрастным видом.
Мистер Робинсон взглянул на него, затем снял трубку телефона
у себя на столе.
– Соня? Свяжи меня с Карлосом. – Он подождал
минуту-другую и снова заговорил: – Карлос? – и быстро произнес полдюжины
фраз на незнакомом языке. Папаша даже не смог определить, что это за язык.
Папаша отлично владел британским вариантом французского. Он
мог с грехом пополам объясниться на итальянском и мог догадаться, о чем говорят
немецкие туристы. Он знал, как звучат испанский, русский и арабский, хотя
понять ни слова не мог. Этот язык не был на них похож. Он мог лишь
догадываться, что это турецкий, или фарси, или армянский, но тут уж он
совершенно не был уверен. Мистер Робинсон положил трубку.
– Не думаю, – произнес он добродушно, – что
нас заставят долго ждать. Мне это любопытно, знаете. Очень любопытно. Я иногда
и сам задумывался…
Папаша бросил на него вопросительный взгляд.
