– Нет, да они и не стали бы. Видите ли, подарок был
все-таки мне, а все знали, что это мои любимые конфеты, и они оставили их мне.
– Этот человек рисковал. Ведь могли отравиться
все, – сказал Папаша.
– Какой абсурд! – резко воскликнула леди
Седжвик. – Полная чепуха! Никогда о такой нелепости не слышала!
Старший инспектор Дэви сделал успокаивающий жест и снова
обратился к Эльвире:
– Мне это кажется чрезвычайно интересным, мисс Блейк. А
вы так и не сказали об этом вашей графине?
– Нет, что вы! Она подняла бы такой шум!
– А что вы сделали с конфетами?
– Мы их выбросили, – сказала Эльвира. – А
такие хорошие были конфеты. – В ее голосе прозвучало огорчение.
– Вы не попытались выяснить, кто их прислал?
Эльвира смутилась:
– Видите ли, это мог быть Гвидо.
– Вот как? – оживился старший инспектор
Дэви. – Кто такой Гвидо?
– О, Гвидо… – Эльвира запнулась и посмотрела на
мать.
– Не глупи, – сказала Бесс Седжвик. –
Расскажи старшему инспектору Дэви о Гвидо, кем бы он там ни был. У каждой
девушки твоего возраста есть свой Гвидо. Ты с ним познакомилась в Италии?
– Да. Когда нас водили в оперу. Он там со мной
заговорил. Он был очень мил. Очень привлекателен. Я его иногда встречала, когда
мы ходили на занятия. Он мне записочки передавал.
– И я полагаю, – сказала леди Седжвик, – что
ты все время врала и строила планы с подружками, как выбраться и встретиться с
ним?
Эльвира с облегчением восприняла этот краткий путь к
признанию:
– Да. Мы с Бриджет иногда выходили вместе, и Гвидо
удавалось…
– Как фамилия этого Гвидо?
– Не знаю, – ответила Эльвира. – Он не
говорил.
Старший инспектор Дэви улыбнулся ей:
– Вы хотите сказать, что не откроете нам его имени?
Ничего. Если нам это будет действительно нужно, мы сами узнаем. Но почему вы
думали, что этот молодой человек, который так очевидно увлекся вами, захотел
вас убить?
– О, да потому, что он грозился это сделать. Я хочу
сказать, что мы с ним иногда ссорились. Он приводил с собой друзей, а я делала
вид, что они мне больше нравятся, чем он, и он тогда бесился. Он мне говорил,
чтобы я была поосторожнее. Что мне так просто от него не отвертеться! Что если
я не буду ему верна, то он меня убьет! Мне-то просто казалось, что он
устраивает представления и разыгрывает драму. – Эльвира неожиданно
улыбнулась. – Но все это было довольно забавно. Я никак не думала, что это
может быть всерьез.
– Да-а, – протянул старший инспектор Дэви, –
по тому, как вы рассказываете, не похоже, чтобы этот молодой человек мог
отравить конфеты и послать вам.
– Мне тоже так не кажется, на самом-то деле, –
призналась Эльвира. – Но кто еще мог это сделать? Это меня беспокоило. А
потом, когда я сюда приехала, мне пришла записка… – Она запнулась.
– Какая записка?
– Ее принесли в конверте, и она была напечатана на
машинке. Там было сказано: «Будьте осторожны. Вас хотят убить!»
Брови старшего инспектора Дэви взметнулись вверх.
– Вот как? Очень любопытно. Да, очень любопытно. И это
вас встревожило? Испугало?
– Да. Я стала думать, кому же я мешаю. Вот почему я
пытаюсь узнать, на самом ли деле я богата.
– Продолжайте.
– А недавно в Лондоне тоже кое-что случилось. Я ехала в
метро, и там на платформе было много народу. Мне показалось, что меня хотят
столкнуть на рельсы.
– Дитя мое! – воскликнула Бесс Седжвик. –
Только без романтических бредней.
И снова Папаша остановил ее жестом.
– Да, – виновато проговорила Эльвира. –
Вероятно, я выдумываю много лишнего, но после того, что произошло сегодня
вечером, мне кажется, будто все это возможно. – Она вдруг обернулась к
Бесс и заговорила страстно: – Мама! Может быть, ты знаешь. Неужели кто-то хочет
меня убить? Неужели у меня есть враг?
– Нет у тебя никакого врага, – ответила Бесс
Седжвик нетерпеливо. – Не будь идиоткой. Никто тебя не хочет убить. Ну
кому это может быть нужно?
– Тогда кто в меня сегодня стрелял?
– В таком тумане, – сказала Бесс Седжвик, –
тебя могли принять за кого-нибудь другого. Ведь такое возможно, не правда
ли? – обратилась она к Папаше.
– Да, такое вполне могло случиться, – подтвердил
старший инспектор Дэви.
Бесс Седжвик устремила на него пристальный взгляд. Ему даже
показалось, что она одними губами произнесла слово «позже».
– Ну, – бодро заговорил он, – теперь нам
лучше всего обратиться к фактам. Откуда вы здесь взялись? Что вы делали на этой
улице в такой туманный вечер?
– Я сегодня утром приехала на занятия художественного
класса в галерею Тейт. Потом я пообедала со своей подругой Бриджет. Она живет
на Онслоу-сквер. Мы сходили в кино, а когда вышли, увидели этот туман – он был
густой и становился все гуще. Тут я подумала, что лучше мне домой не ехать.
– Вы на машине?
– Да, я прошлым летом сдала на права. Только я не очень
хорошо вожу машину и терпеть не могу ездить в туман. Поэтому мать Бриджет
сказала, что я могу у них переночевать, и я позвонила кузине Милдред – это у
них я живу, в Кенте…
Папаша кивнул.
– И я сказала, что останусь на ночь. Она ответила, что
это очень разумно.
– И что было дальше? – спросил Папаша.
– Туман вдруг стал рассеиваться. Вы знаете, как это
бывает. И тогда я решила, что все-таки поеду в Кент. Я попрощалась с Бриджет и
поехала. Но туман снова усилился. И мне это не понравилось. Я заблудилась и не
знала, где я. Потом, через некоторое время, я поняла, что я на углу Гайд-парка,
и подумала: «Нельзя в такой туман ехать в Кент». Сначала я хотела вернуться к
Бриджет, но вспомнила, что уже заблудилась. И тут я сообразила, что рядом этот
отель, куда меня возил дядя Дерек, когда я вернулась из Италии. Я поехала к
отелю – здесь, как я считала, наверняка найдется номер. Я нашла место для
машины и пошла по улице к гостинице.
– Вы кого-нибудь встретили или слышали чьи-то шаги?
– Странно, что вы об этом сказали, потому что, мне
кажется, я слышала позади себя шаги. Конечно, в Лондоне по улицам ходит много
народу. Только в такой туман это страшно действует на нервы. Я постояла,
послушала, но больше не услыхала никаких шагов и решила, что мне почудилось. К
тому времени я уже была совсем рядом с отелем.
