– Ваша семья знала, что вы поженились?
– Нет.
– Вы им не сказали?
– Я не считала, что я замужем.
– Как все это произошло?
– Мы поженились в Балигоулане, но, когда объявилась моя
родня, Мики сказал, что все было подстроено. Он со своими друзьями все это
просто разыграл. К этому времени мне уже казалось, что он на такое вполне
способен. Не знаю, хотел ли он денег, которые ему предложили, или испугался,
что нарушил закон, женившись на несовершеннолетней. Тем не менее я ни минуты не
сомневалась, что он говорит правду, – тогда не сомневалась.
– А потом?
Она, казалось, целиком ушла в свои мысли.
– Только через много лет, узнав жизнь получ– ше и
познакомившись с законодательством, я вдруг поняла, что, вполне возможно, я
замужем за Мики Горманом!
– То есть на самом деле, выйдя замуж за лорда
Конистона, вы стали двоемужницей?
– Потом я вышла за Джонни Седжвика, а потом – за своего
американского мужа Риджуэя Бекера. – Бесс посмотрела на старшего
инспектора Дэви и рассмеялась так, будто ей и впрямь было весело. –
Сплошное двоемужество, – сказала она. – Смех, да и только!
– А вам никогда не приходило в голову получить развод?
Она пожала плечами:
– Все это казалось дурацким сном. Зачем ворошить былое?
Разумеется, я рассказала обо всем Джонни. – Голос ее помягчел и зазвучал
нежнее, когда она произнесла его имя.
– Ну и что он сказал?
– Ему было все равно. Ни Джонни, ни я не были особенно
законопослушными.
– Но двоемужество влечет за собой определенное
наказание, леди Седжвик.
Она опять взглянула на него и опять рассмеялась:
– Ну кому какое дело до того, что так давно произошло в
Ирландии? Со всем этим было покончено. Мики взял свои деньги и был таков.
Неужели вы не понимаете? Это был просто глупый, пустячный эпизод. Эпизод,
который я постаралась забыть. Я отбросила его туда, куда отбрасываю все, что не
имеет значения в жизни.
– И вдруг в один ноябрьский день, – заговорил
Папаша совершенно спокойным тоном, – Майкл Горман снова возникает на вашем
горизонте и шантажирует вас?
– Чепуха! Кто вам сказал, что он меня шантажировал?
Папаша медленно перевел взгляд на старую леди, которая молча
и очень прямо сидела на стуле.
– Вы? – Леди Седжвик вперила взгляд в мисс
Марпл. – Вы-то что можете об этом знать? – В ее голосе звучало скорее
любопытство, нежели обвинение.
– Кресла в этом отеле имеют высокие спинки, –
сказала мисс Марпл. – Они очень удобны. И я сидела в одном из них у камина
в комнате для писем. Просто отдыхала перед утренним выходом. Вы пришли туда,
чтобы написать письмо. Мне кажется, вы не осознавали, что в комнате еще кто-то
есть. И поэтому я слышала весь ваш разговор с этим Горманом.
– Вы слышали?
– Естественно, – сказала мисс Марпл. – Почему
бы мне не слушать? Комната общая. Когда вы подняли окно и окликнули человека на
улице, я никак не предполагала, что разговор будет носить частный характер.
Бесс на минуту задержала на ней взгляд.
– Ну что ж, это справедливо, – признала
она. – Да, понимаю. Но тем не менее вы все неверно истолковали. Мики меня
не шантажировал. Может быть, у него была такая мысль, но я ее пресекла,
предупредив его. Так что он даже и не попытался. – И губы ее снова
раскрылись в широкой улыбке, которая так ей шла. – Я его припугнула!
– Да, – согласилась мисс Марпл. – Возможно.
Вы пригрозили, что застрелите его. Вы с этой ситуацией справились, если вы не
сочтете смелостью с моей стороны давать оценку, справились отлично.
Бесс с улыбкой подняла брови.
– Но я была не единственным человеком, который вас
услышал, – продолжала мисс Марпл.
– Боже праведный! Неужели нас слышал весь отель?
– Другое кресло было тоже занято.
– Кем?
Мисс Марпл сжала губы. Она взглянула на старшего инспектора
Дэви, и это был почти умоляющий взгляд. «Если нельзя без этого, скажите сами, я
не в силах», – говорил он.
– Во втором кресле сидела ваша дочь, – сообщил
старший инспектор.
– О нет! – вскрикнула Бесс Седжвик. – Нет!
Только не Эльвира!.. Понятно. Да, теперь я понимаю… Должно быть, она подумала…
– Она подумала достаточно серьезно о том, что услышала,
для того чтобы отправиться в Ирландию и выяснить правду. А обнаружить ее было
несложно.
Бесс Седжвик тихо проговорила:
– О нет… – Потом: – Бедное дитя… Она ни слова не
спросила у меня. Она все это держит в себе. Если бы только она мне открылась, я
бы ей объяснила, что это ничего не значит.
– В этом она могла бы с вами и не согласиться, –
сказал старший инспектор Дэви. – Вы знаете, это занятная штука, –
продолжал он вдумчивым и рассудительным тоном, каким мог бы говорить фермер,
обсуждающий виды на урожай. – Я узнал за многие годы проб и ошибок, что
нельзя доверять раскладу вещей, когда он кажется чересчур простым. Простые
схемы часто оказываются слишком хороши, чтобы соответствовать реальности. Так и
схема убийства в тот вечер казалась слишком уж простой. Девушка уверяет, что
кто-то в нее стрелял, но промахнулся. Швейцар бросается спасать ее и получает
вторую пулю. Все это может быть так и на самом деле – как видится девушке. Но
за видимым порой скрывается нечто совсем иное. Вы только что горячо убеждали
нас, что у Ладислава Малиновского не может быть причин убивать вашу дочь. Что
ж, я с вами согласен. Причин нет. Он относится к тому типу людей, которые,
поссорившись с женщиной, скорее выхватят нож и всадят в нее, чем станут
прятаться за оградой и хладнокровно ждать удобного момента, чтобы выстрелить в
нее. Теперь предположим, что он хотел убить кого-нибудь другого. Крики и
выстрелы – да, но в результате мертвым-то оказался Майкл Горман. Предположим,
что именно так и должно было произойти. Малиновский это тщательно планирует. Он
выбирает туманный вечер, прячется на площадке и ждет, пока ваша дочь появится
на улице. А он знает, что она появится, потому что сам все подстроил. Он
стреляет. Стреляет не в девушку. Он целится мимо, а она думает, что стреляют
именно в нее. Она кричит. Швейцар отеля, услыхав выстрел и крик, бросается по
улице к ней, и Малиновский убивает человека, которого он и намеревался
застрелить, – Майкла Гормана.
– Не верю ни единому слову! С чего это Ладислав вдруг
захотел бы застрелить Мики Гормана?
