— Дошкольник.
— Дошкольник… Кому он нужен?!
— Значит, кому-то нужен, если три дня его дома нет, — ответил профессор Баринов. — Я прошу представителей вашего класса пройти, в кабинет директора. Там сидит майор из МУРа. Он вам всё объяснит.
Представителей оказалось человек тридцать. То есть весь класс. А майор оказался… или оказалась женщиной. Её звали Гуля Курбановна. Она сказала:
— Вот сколько у меня помощников. Ребята, у нас мальчик потерялся в вашем районе. А это сидит его бабушка.
— Не потерялся, — сказала бабушка. — Его украли.
— Опять вы за своё! — сказала Гуля Курбановна. — Не крадут у нас детей.
— У вас не крадут! — ответила бабушка. — Потому что ваши дети никому не нужны. А у нас крадут.
— А ваши дети кому нужны?
— Наши дети всем нужны. Потому что мой мальчик не простой. Это ребёнок гениальный, будущий учёный. Тысячи научных открытий. Или он скрипач — победитель конкурсов. Таких детей в Москве, может быть, всего трое на восемь миллионов.
— Сил моих больше нет! — сказала Гуля Курбановна. — Ребята, профессор Баринов считает, что это дело можно вам поручить. Можно?
— Можно, — ответили ребята.
— Займитесь Александрой Семёновной.
— Сами не могут, — сказала Александра Семёновна, — тимуровцам поручают.
— Да, поручаем, — ответила Гуля Курбановна, — потому что эти тимуровцы уже много полезного сделали.
Она обратилась к ребятам:
— Всё, ребята. Вот моя визитная карточка. Там все телефоны и адреса. Желаю вам успеха.
Визитная карточка была такая:
Разитова Гуля Курбановна.
Сотрудник Московского
управления милиции.
Майор.
Телефон: 28-22-88
Гуля Курбановна хотела уйти, но профессор Баринов задержал её:
— Давайте решим вопрос со служебным помещением. У вас есть такое?
— У нас есть! — закричал Валера Готовкин. — У меня дома такое помещение. Бабушка и обедом накормит. И дедушка у нас служебный.
— Никаких бабушек и дедушек! — сказал профессор. — Наши инструкции разрешают привлекать к работе пап и мам. И только. Бабушки и дедушки, как правило, слишком балуют ребят и опекают.
— Тогда у нас нет служебного помещения, — сказали ребята.
— Значит, попросим заказчика выделить. Пусть милиция побеспокоится. А пока начинайте работать здесь. Задавайте вопросы Александре Семёновне.
Ребята затихли, сосредоточились, подумали и стали задавать вопросы:
— Как зовут мальчика?
— Алёша Воджаевич.
— Почему Воджаевич?
— У него папа индонезиец. Воджа Утема. Они с мамой сейчас в Индонезии.
— В детский сад он ходит?
— Нет. Он домашний.
— Искала ли его служебная собака?
— Искала. Дошла до парка культуры и запуталась. Наш Алёша не простой мальчик, особый.
— Почему вы думаете, что особый?
— Потому что думаю. Он уже сейчас говорит по-индонезийски, учит английский, рисует, катается на коньках, играет на арфе с учительницей, считает… до ста…
— Умеет ли он мыть посуду?
— Умеет ли он помогать по хозяйству?
— Вы что, смеётесь? Ни капельки. У него же бабушка есть. Мы его в учёные готовим, а не в домработницы.
Ребята позадавали ещё несколько вопросов и ушли в класс совещаться. Возникло несколько версий. Резко выступил Олейников:
— Я думаю, его украла иностранная военщина. Утечка мозгов. Им нужны учёные и таланты.
— Нужен он этой военщине! — решил Готовкин. — Подумаешь, ценность, считает до ста!
— Если бы умел варить и стирать, его могли бы украсть студенты, — предположила Маша Филипенко.
— Зачем? — ахнул Аксёнов.
— В целях использования по хозяйству. А раз он ничего не умеет, я думаю, никому он не нужен. Скорее всего, заблудился где-нибудь в городе. И на вокзале живёт среди добрых людей.
Но Олейников настаивал на военщине:
— Если бы он заблудился, он бы уже давно разблудился. Его украли, чтобы на что-нибудь обменять. На какого-нибудь американского Штирлица.
— Ладно, — сказала Маша. — Мы проверим все версии.
Она вернулась в кабинет директора к Александре Семёновне:
— У вас есть фотография мальчика?
— С собой нет. Дома сколько хочешь.
— А мы для вас нашли служебное помещение, — сказал профессор Баринов. — Недалеко отсюда.
— В районном отделении милиции, — сказала Гуля Курбановна. — Действуйте, ребята. Директор школы на три дня освободил вас от занятий.
— Ура! — завопили школьники.
Они немедленно попрощались с Екатериной Ричардовной, накинули пальто и куртки и помчались в служебное помещение. Это было в районном отделении милиции, во дворе. Окна в сад. Серьёзные молодые милиционеры на них посматривали, но ни о чём не спрашивали.
Ребята уселись на деревянных диванах вдоль стены и стали совещаться.
— Ты по-прежнему настаиваешь на военщине? — спросила Маша Филипенко Олейникова.
— По-прежнему. И ещё сильнее.
— Тогда отправляйся к Александре Семёновне на место проживания объекта и проведи у неё весь день. Будешь жить как Алёша, от «Пионерской зорьки» до «Спят усталые игрушки». Тогда ты сможешь выяснить, где удобнее всего его было похитить.
Валера Готовкин, пока шёл этот разговор, внимательно рассматривал служебное помещение. Это был наполовину кабинет, наполовину склад. В углу стоял сейф, запертый на все замки. Там, наверное, хранили оружие… На полках лежали сияющие новенькие мегафоны-громкоговорители, на полу стояли запрещающие знаки, лежали веники и метёлки. А на окне были сложены радиопереговорные устройства.
Валера немедленно схватил два таких устройства и стал их налаживать на разговор. Он двигал рычажки на обоих аппаратах в разные стороны и смотрел, что получается.
Сначала аппараты молчали. Потом в одном что-то щёлкнуло и сказали:
— Вы слушаете «Голос Америки» из Вашингтона. Передаём интервью с президентом Рейганом.
Валера испугался и закрутил ручку в другую сторону. Там сказали:
— Вы слушаете «Маяк». Передаём новости. Президент Рейган дал интервью…
Потом стали слышаться голоса всех московских таксистов:
— Водители машин в районе Покровско-Стрешнего! Просьба подъехать к ресторану «Охотничий домик». Там разъезд свадьбы.
