– И вы согласились обвенчать их?
– Да. Возможно, вы, мисс Марпл, считаете, что не следовало
этого делать. Они приехали ко мне тайком, это было очевидно. Я отлично понимаю,
что Клотильда Брэдбери-Скотт всеми силами пыталась расстроить их роман и имела
на то основания. Признаюсь, Майкл Рэфьел не из тех, кого можно желать в мужья
своей дочери. А Верити была еще слишком молода, чтобы принимать столь важные
решения. Майкл с детских лет доставлял всем одни неприятности. Привлекался к
суду. Дружил с крайне сомнительными типами, попал в дурную компанию, участвовал
в различных авантюрах, заводил интимные отношения с девушками, и его отцу
пришлось даже выплачивать алименты двум из них. Да, он дурно обходился с
девушками. И все же был так привлекателен, что девчонки вешались ему на шею и
совершали разные глупости. Два раза Майкл отсидел небольшие сроки в тюрьме. Я
был знаком с его отцом, хотя не слишком хорошо знал его. И все же, мне кажется,
его отец делал все, что только мог... что только мог человек с его характером...
желая помочь сыну. Он вытаскивал Майкла из неприятных историй, находил ему
работу, оплачивал его долги, возмещал причиненный им ущерб. Да, он делал все
это. И я не знаю...
– Но ведь он мог бы сделать и больше, не так ли?
– Нет, – возразил каноник. – Я уже в том возрасте,
когда понимаешь, что человека следует принимать таким, каков он есть, с тем
набором хромосом, которые и определяют характер. Едва ли мистер Рэфьел питал
привязанность к сыну. Какое-то чувство, пожалуй рассудочное, – да, но
нежности к нему он не проявлял. Не знаю, стал бы Майкл лучше, если бы отец
проявлял к нему больше нежности и ласки, но вырос он непутевым парнем, хоть и
неглупым, то есть все же обладал определенными достоинствами. Майкл сделал бы
неплохую карьеру, если бы пожелал этого. Но у него были (не стану скрывать)
преступные наклонности. Имел он и ценные качества: чувство юмора, великодушие,
доброту. Майкл горой стоял за друзей, никогда бы не оставил их в беде. Да, он
дурно обращался со своими подружками, бросал одну за другой, причем «в
положении». Но когда молодые люди приехали ко мне и попросили обвенчать их, я
согласился, хотя прямо сказал Верити, что Майкл – не тот парень, за которого ей
следует выходить замуж. Но я понял, что Майкл и не пытался обмануть ее. Он признался
Верити, что имел неприятности с полицией, что попадал и в другие скверные
истории. Однако Майкл пообещал, что после женитьбы изменится и начнет новую
жизнь. Я предупредил Верити, что этого не случится. Впрочем, пожалуй, Майкл
действительно собирался измениться. Верити, по-моему, знала почти все, что и я.
Она сказала мне, что ей известно и его темное прошлое, но при этом добавила: «Я
знаю, кто такой Майкл, и подозреваю, что он таким и останется, но люблю его.
Возможно, мне удастся помочь ему измениться, хотя я в этом и не уверена. И все
же я готова рискнуть». И вот что еще, мисс Марпл. Я знаю... кому, как не мне,
знать это лучше остальных, ведь я видел на своем веку много молодых пар... так
вот: браки бывают счастливые, но порою и такие, что приносят горе и слезы. Я
всегда предвижу, как сложится судьба молодоженов. От меня не укрывается,
действительно ли молодые любят друг друга. Нет, это не связано только с
физиологическим влечением и сексуальной привлекательностью. Сейчас много
говорят о сексе, даже слишком много. Не стану повторять чушь, что секс – нечто
дурное. Нет, конечно, но сексом нельзя подменить любовь, он сопровождает любовь
и сам по себе мало что стоит. Любовь – именно то, о чем идет речь во время
венчания: оставаться вместе и в радости и в горе, в богатстве и в бедности, в
болезни и в здравии. Вот что мы обещаем, если любим и хотим жениться. Эти двое
были любящей парой. «Любить и заботиться друг о друге, пока смерть не разлучит
нас...» И на этом мой рассказ кончается, ибо мне неизвестно, что затем
произошло. Я согласился выполнить их просьбу, мы обсудили все детали –
назначили день, час, место. Меня можно упрекнуть лишь в том, что я согласился
сохранить это в тайне.
– Они хотели, чтобы никто не знал об их браке? –
спросила мисс Марпл.
– Да, особенно Верити, но уверен, что и Майкл тоже. Они
боялись, что им помешают. Думаю, Верити побуждала к этому не только любовь, но
и чувство избавления. Что, по-моему, естественно при обстоятельствах ее жизни.
Она потеряла своих естественных защитников – родителей, после их смерти
вступила в новую полосу жизни, а затем пришел тот возраст, когда ищут свой
идеал. Им может стать хозяйка дома, где ты живешь, учительница математики,
старшая ученица. Такое состояние не долго длится, но оно овладевает каждым
подростком, затем начинается новый период жизни, когда юное существо ищет свою
«вторую половину», спутника на всю жизнь. И если у него есть здравый смысл, он
не спешит, а придирчиво выбирает «единственного». Клотильда Брэдбери-Скотт
искренне желала добра Верити, и девушка, кажется, относилась к ней с почтением,
пожалуй, боготворила ее. Думаю, Верити обожала Клотильду в истинно
романтическом духе. И в такой атмосфере она превращалась из подростка в молодую
женщину. У нее была интересная и полная жизнь, но, полагаю, постепенно она все
сильнее прониклась желанием, возможно не сознавая этого, – желанием бежать
из золотой клетки, от этой любви. Но куда бежать, она поняла, лишь встретив
Майкла. Она стремилась к той жизни, которую совместными усилиями строят мужчина
и женщина. Но Верити знала: Клотильда не поймет ее чувств, ибо никогда не
поверит, что Майкл любит ее. И боюсь, что тут Клотильда оказалась права... Да,
так оно и есть. Он не годился в мужья Верити. Путь, избранный ею, вел не к
счастью, а к боли, потрясению, смерти. Теперь вы понимаете, мисс Марпл, почему
мне так горько? Меня преследует чувство вины. Мною руководили благие намерения,
но я не осознавал того, что мне следовало осознавать. Я знал Верити, но совсем
не знал Майкла. Я догадывался, почему Верити хочет сохранить в тайне свой брак.
Клотильда Брэдбери-Скотт была очень сильной личностью, способной повлиять на
Верити и заставить ее расторгнуть помолвку.
– Значит, вы полагаете, что именно так она и поступила?
По-вашему, Клотильда сказала девушке о Майкле нечто ужасное и та решила не
выходить за него замуж?
– Нет, сомневаюсь. Тогда Верити сообщила бы мне об этом. Уж
как-нибудь дала бы знать.
– Что же произошло?
– Я еще не успел рассказать вам. Мы назначили день, час и
место. Я ждал. Ждал невесту и жениха, но они так и не появились, ни о чем не
известили меня, даже не извинились. Я так никогда и не узнал почему. Мне до сих
пор это кажется невероятным. Нет, не то, что они не приехали (уж этому-то нашлось
бы какое-нибудь объяснение), а то, что не дали о себе знать. Вот почему я и
подумал: «А вдруг Элизабет Темпл что-то рассказала вам перед смертью?» Если она
догадывалась, что умирает, то, вполне возможно, хотела что-нибудь передать мне.
– Ей нужна была информация от вас, – сказала мисс
Марпл. – Поэтому она и ехала к вам.
– Да. Да, наверное, это так. Видите ли, мне кажется, Верити
ничего не говорила о своем браке тем, кто мог бы попытаться остановить ее:
Клотильде и Антее Брэдбери-Скотт. Но она почитала Элизабет Темпл, а та имела
большое влияние на нее... поэтому я и подумал, что, возможно, девушка написала
ей или дала о себе знать каким-то иным способом.
