Однако Павлова прекратила его дальнейшие исследования.
— Не торопись, Микко. Неизвестно, что там происходит. Дождемся утра и яркого солнца.
Постепенно надвигался вечер. На еще светлом небе стали проступать первые яркие звезды. Микко лежал в лодке на спине, укрывшись русской дохой и положив руки под голову, а Павлова, прислонившись к лодке плавником, рассказывала Микко:
— Это звезда Холодная. Ее каждый дельфин с детства знает. По-вашему она называется Полярной.
Мальчик внимательно разглядывал небо и запоминал.
— А вон видишь созвездие, похожее на рыболовный сачок? Это Большая Кашалотица. Рядом Малая Кашалотица. Если плыть вдоль нее, попадешь на Кубу.
— А там справа что за звезда? — показал мальчик на медленно движущуюся по небу фиолетовую точку. — Какая-то она странная.
Павлова дала Микко сигнал замолчать и прислушалась.
— Какое-то судно движется сюда. С погашенными огнями.
И точно, из темноты постепенно выдвигалось низкобортное судно, снаряженное рогами всяких надводных кранов и лебедок. По бокам судна висели шлюпки и водолазные баллоны с кислородом.
Павлова и Микко внимательно следили за судном. Но их, кажется, не замечал никто. На палубе вспыхнула зажигалка и осветила лицо человека, стоящего за рулем.
— Ого, — тихо проскрипела Павлова. — Да это же Красавчик Джимми.
— А чем он знаменит, этот красавчик? — спросил Микко.
— Он тем знаменит, Микко, что это он нападал на корабль с твоими родителями. Очень я не люблю этого человека.
— Ты знаешь, мама, — сказал Микко, — я совсем не знаю этого человека, но уже тоже очень сильно не люблю его.
Павлова тихо стала отплывать от лодки.
— Ты куда, мама? — спросил Микко.
— Я хочу посмотреть, куда они направляются.
Павлова оставила лодку и некоторое время шла за кораблем Красавчика Джимми. С корабля не доносилось ни звука. Красавчик сидел впереди как статуя и внимательно следил за показаниями какого-то прибора. От корабля так и веяло преступностью — то ли партизанщиной, то ли доставкой наркотиков, то ли просто бандитизмом и мародерством.
Скоро Павлова вернулась.
— Они идут на какой-то радиомаяк. Слава богу, кажется, наши пути в этот раз не пересеклись.
Утром Микко вскочил на ноги просто одним прыжком.
— Мама, — закричал он, — ты где?
— Я здесь, — ответила Павлова.
— Ну, что? Ныряем?
— Сейчас это бессмысленно. Подождем час, пусть солнце выпустит лучи.
Микко стал налаживать акваланг.
Потом он съел пару бананов.
— Ну, все! — закричал он Павловой. — Вперед!
Она ушла в глубину. Микко последовал за ней.
И как с вертолетного полета они увидели панораму большого средневекового города.
Строения в нем, правда, были совсем непривычного типа. Это была не Европа, не Египет и не Китай. И в то же время имелись здания, чем-то напоминающие старый Рим, Афины, индийские храмы. И все было в идеальной сохранности. Просто как в музее. Только мелькнувшая стайка рыб убедила Микко и Павлову, что это не видение, не сон, что под водой действительно находится город.
Павлова погружалась все ниже и ниже. Мальчик, сколько мог, следовал за ней. Она могла опускаться ниже, чем Микко. Но у него было одно преимущество — ему не надо было всплывать наверх, как Павловой, чтобы заменить кислород в необъятных, но все же ограниченных легких.
На самом дне в окружении одноэтажных строений они увидели огромное озеро-зеркало. Павлова подплыла к нему и заскользила по поверхности, как по льду.
— Что это? — спросил Микко.
— Ртуть, — ответила Павлова.
— Ничего себе! — сказал Микко. — Самая дефицитная вещь в мире. Сколько градусников можно сделать!
Ртутное озеро было очень красиво. Быстрое течение очищало его от падающего морского мусора. Поэтому оно блестело как полированное. И пузырьки воздуха из Миккиного акваланга текли и вверх, и вниз одновременно, пока не исчезали в дымке. А вечером, очевидно, в нем будут видны звезды.
Но в этом подводном городе много очень странного. Главной странностью было сочетание археологии с космодромом. Он напоминал доисторический земной город, построенный где-нибудь на Марсе. Встречались конструкции, напоминающие радары, и в то же время были строения, явно похожие на пирамиды инков или ацтеков. Стояли там и сверкающие металлические «силосные башни», напоминающие и мечети, и ракеты. Одно сооружение явно служило для массовых спортивных игр и всегородских собраний.
Микко решил исследовать одно здание поближе. Оно было трехэтажным и разукрашено барельефами, как шкатулка. Скорее всего это был жилой особняк. Микко подергал входную ручку. Ничего не произошло. Дверь стояла мертво, как приваренная.
Микко дернул сильнее. Ручка осталась у него в руках.
— Осторожнее, — сказала Павлова. — Ты так дергаешь, весь дом может развалиться.
Следующим зданием, которое выбрал Микко, был четырехэтажный металлический аквариум. Здание без единой лишней детали. Оно имело единственный вход-ворота и было зеленого цвета с алюминиевыми проплешинами. Слева от ворот просматривалась огромная, с суповую тарелку, красная кнопка. Микко нажал ее, ворота уехали вверх.
Слава богу, сверху торпедой прилетела Павлова и схватила Микко клювом за ногу. А то бы он непременно заплыл внутрь.
«Наверное, это и есть та самая Атлантида, которую так долго ищет все человечество», — подумал Микко.
А Павлова вдруг встревожилась. Она услышала далекий стук мотора вчерашнего катера.
Тем временем Микко подплыл к пространству, чем-то напоминающему парк аттракционов. Ворота были сделаны в виде огромного ископаемого чудовища. Между его ног можно было войти в парк, а шея и голова уходили куда-то высоко-высоко, прямо под облака. Кажется, облака были сделаны из салаки. А может быть, надвигался планктоновый дождь, потому что в парке явно потемнело.
Сразу же за входом, как голова Черномора, на дне стояла голова какого-то идола. Огромные застывшие зеленые глаза. Тонкий, плотно сжатый рот, выдающийся вперед. Голова немного напоминала голову хамелеона. А на том месте, где должно быть ухо, находилось нечто, абсолютно ясно напоминающее пульт управления: четыре яркие квадратные кнопки. Каждая так и просила: «Нажми меня!».
