Джайлз и Гвенда обменялись встревоженными взглядами.
— Итак, — спокойно заговорил молодой
человек, — вы убеждены в том, что он не совершал того, в чем себя обвинял?
— Глубоко убежден. Видите ли, впоследствии я получил от
Хелен два письма. Первое пришло из Франции через неделю после ее исчезновения,
второе — примерно полгода спустя. Нет-нет, это была просто галлюцинация.
Гвенда судорожно вздохнула.
— Прошу вас, расскажите мне все, что произошло.
— Я расскажу вам все, что знаю, моя дорогая. В то время
Келвин уже страдал нервным расстройством. Он пришел ко мне проконсультироваться
и пожаловался на то, что ему постоянно снится один и тот же кошмарный сон: он
видит, как душит Хелен. Я пытался найти «корень зла», предполагая, что в
детстве он пережил какое-то потрясение. Судя по всему, отношения между его
матерью и отцом оставляли желать лучшего… Но я не стану останавливаться на этом
моменте, ибо он представляет интерес только для врача. Я посоветовал ему
обратиться к психиатру — среди них есть первоклассные специалисты, — но он
и слушать меня не захотел, будучи убежденным, что все это — сплошная чушь.
Мне давно казалось, что их отношения складывались не очень
гладко, но он никогда не заговаривал об этом, а я не расспрашивал его. Я помню,
как однажды — это было в пятницу, — вернувшись из больницы, я застал
Келвина в своем кабинете. Увидев меня, он сказал: «Я убил Хелен».
В первый момент я даже не знал, что и думать, настолько он
был холоден и спокоен. «Вы хотите сказать, что вам опять приснился дурной сон?»
— спросил я его. «На этот раз, — ответил он, — все случилось не во
сне, а наяву. Она мертва. Я задушил ее». И добавил так же спокойно: «Лучше
будет, если вы поедете ко мне и оттуда вызовете полицию». Я вывел машину из
гаража, и мы поехали. В доме было тихо и темно. Мы поднялись в спальню…
— В спальню? — переспросила Гвенда. В ее голосе
звучало глубокое изумление.
Доктор Кеннеди с легким удивлением посмотрел на нее.
— Да, там все это и случилось. То есть, конечно, когда
мы туда вошли, мы никого там не обнаружили. Трупа на кровати не было; никаких
следов борьбы… Все оказалось просто галлюцинацией.
— А что говорил мой отец?
— Он, естественно, настаивал на своей версии. Он на
самом деле верил в нее. Я дал ему успокоительное и уложил спать в соседней
комнате. Затем я внимательно осмотрел дом и увидел в гостиной, в корзине для
бумаг, записку, написанную рукой Хелен. И мне все стало ясно. Она написала
примерно следующее: «Это мое прощальное письмо. Мне горько об этом говорить, но
наш брак был с самого начала ошибкой. Я ухожу от тебя к тому, кого любила
всегда. Если можешь, прости меня. Хелен».
Я понял, что когда Келвин пришел домой и прочел эту записку,
он поднялся в спальню, где с ним случилось серьезное нервное потрясение, а
затем поехал ко мне, пребывая в полной уверенности, что он убил Хелен.
Позже я допросил горничную, вернувшуюся домой вечером. Я
привел ее в спальню Хелен и попросил просмотреть одежду и вещи моей сестры. И
последние мои сомнения исчезли. Хелен забрала с собой чемодан и саквояж,
предварительно уложив в них часть своей одежды. На всякий случай я все же
осмотрел дом, но не нашел ничего необычного, ничего, что свидетельствовало бы о
происшедшем здесь, по словам вашего отца.
На следующее утро мне с большим трудом удалось убедить
Келвина в том, что он опять стал жертвой галлюцинации; в конце концов он мне
поверил и согласился лечь в клинику.
Через неделю, как я вам уже говорил, пришло письмо от Хелен.
Оно было послано из Биаррица, но она написала, что уезжает в Испанию. Она
просила меня передать Келвину, что разводиться не хочет, но ему лучше как можно
скорее забыть о ней.
Я показал ему письмо. Он ничего не сказал. Потом он дал
телеграмму родственникам своей первой жены в Новую Зеландию с просьбой взять к
себе его маленькую дочку, затем привел в порядок свои дела и лег в частную
психиатрическую клинику, согласившись пройти курс лечения. Поставить его на
ноги, однако, не удалось, и через два года он умер. Я могу дать вам адрес этой
лечебницы. Она находится в Норфолке. Нынешний ее директор тогда работал врачом,
и он наверняка сможет подробно рассказать вам о болезни вашего отца.
— Вы, по-моему, говорили еще об одном письме
Хелен? — спросила Гвенда.
— Да-да, я получил его примерно через полгода после
первого. Оно пришло из Флоренции. Хелен давала в нем адрес почтового отделения,
куда ей следовало писать до востребования на имя мисс Кеннеди, и писала, что
отказывать Келвину в разводе было, как она поняла, несправедливо, даже если
сама она разводиться не хочет. Она просила меня сообщить ей, если у него
возникнет подобное желание, — тогда она пошлет ему все необходимые
документы. Я показал письмо Келвину, но он сказал, что тоже не хочет
разводиться. Я поставил Хелен в известность о принятом им решении. С тех пор я
больше не получал от нее никаких известий. Я не знаю, где она сейчас находится,
и даже не представляю, жива она или умерла. Поэтому ваше объявление и привлекло
мое внимание. Я надеялся, что вы сможете мне что-то сообщить о ней. — Он
помолчал и мягко добавил:
— Все это очень печально, Гвенни, но вы должны знать
правду. Остается лишь сожалеть о том, что вы не оставили все как было…
Глава 9
Неизвестный фактор?
I
Когда, проводив доктора Кеннеди до машины, Джайлз вернулся в
гостиную, Гвенда сидела там же, где он оставил ее. На ее щеках выступили
красные пятна, глаза лихорадочно блестели. Она обратилась к нему срывающимся
голосом:
— Как это говорится в поговорке? И так и эдак, смерть
или безумие? Так оно и есть: смерть или безумие.
— Гвенда, дорогая моя…
Джайлз подошел к жене, обнял ее и почувствовал, как она
дрожит.
— И зачем нам понадобилось ворошить прошлое? Зачем? Ее
задушил мой собственный отец. И голос, который я слышала, принадлежит ему. Нет
ничего удивительного в том, что я все вспомнила и так испугалась. Мой
собственный отец!
— Подожди, Гвенда, подожди. Мы ведь не знаем точно…
— Конечно, знаем! Он же сказал доктору Кеннеди, что
задушил свою жену, разве нет?
— Но доктор убежден, что это не так…
— Потому что он не нашел трупа. А труп был. Я его
видела.
— Ты его видела в холле, не в спальне.
— Какая разница?
— А разве это не странно? Зачем твоему отцу было
говорить, что он задушил свою жену в спальне, если на самом деле он задушил ее
в холле?
— Не знаю. Это не имеет значения.
