Доктор Пенроуз кивнул:
— Совершенно верно. Заболевание вашего отца, миссис
Рид, носило весьма своеобразный характер.
— А именно? — спросил Джайлз.
— Его навязчивая идея — галлюцинация, во власть которой
он попал, — была чрезвычайно сильной. Майор Халлидей постоянно утверждал,
что в приступе ревности он задушил свою вторую жену. Многие признаки этого
заболевания у него отсутствовали, и если бы доктор Кеннеди не заверил меня в
том, что миссис Халлидей жива, честно признаюсь вам, миссис Рид, в ту пору я бы
принял заявление вашего отца за чистую монету.
— Значит, у вас сложилось впечатление, что он
действительно убил ее? — заключил Джайлз.
— Я сказал «в ту пору». Позднее, когда я лучше узнал
характер майора Халлидея, мое мнение о нем изменилось. Ваш отец, миссис Рид, ни
в коей мере не был параноиком. Он не страдал манией преследования, вспышки
ярости в его поведении не наблюдались. Он был очень милым, добрым человеком и
хорошо владел собой. Его нельзя считать ни так называемым сумасшедшим, ни
социально опасным индивидуумом. Но навязчивая идея смерти миссис Халлидей у
него была, и я убежден, что объяснить ее можно, лишь погрузившись в его
прошлое, в психическую травму, нанесенную ему в детстве. Я вынужден признать,
что ни один из примененных к нему методов не дал нам ключа к этой загадке. Для
того чтобы сломить сопротивление больного, нужно очень долго работать с ним. На
это могут уйти годы. В случае с вашим отцом у нас не хватило времени. — Он
бросил острый взгляд на Гвенду и сказал:
— Я полагаю, вам известно, что майор Халлидей покончил
с собой?
— О нет! — вскрикнула она.
— Простите меня, миссис Рид. Я думал, вы знаете об
этом. У вас, наверное, найдется в чем нас упрекнуть, и я со своей стороны
вынужден признать, что если бы мы следили за майором Халлидеем более
внимательно, до этого дело не дошло бы. Но я честно скажу вам, наблюдения за
ним не давали мне ни малейшего повода заподозрить, что он способен на это.
Никаких тенденций к меланхолии я за ним не замечал: он не был ни мрачным, ни
подавленным. Он жаловался на бессонницу, и один из моих коллег разрешил давать
ему снотворное. Увы, вместо того чтобы принимать таблетки, он прятал их до тех
пор, пока у него не набралось достаточного количества, чтобы…
Он не договорил и взмахнул руками.
— Значит, он был несчастен?
— Не думаю. На мой взгляд, он страдал комплексом вины,
его преследовало желание понести наказание. Как вам известно, сначала он
настаивал на вызове полиции, и, несмотря на то что его убеждали в невиновности,
он упрямо отказывался поверить в это. А ведь ему неоднократно приводили
доказательства — и он был вынужден с ними согласиться. — Доктор Пенроуз
начал перебирать лежащие перед ним бумаги. — О событиях, случившихся в тот
вечер, он всегда рассказывал одинаково. По его словам, когда он вернулся домой,
там было темно. Прислуги не было. Он, как обычно, направился в столовую, налил
себе выпить и перешел в гостиную. Что произошло потом, он совершенно не помнит;
помнит только, что вдруг оказался в спальне. Он стоит у кровати и смотрит на
лежащую на ней жену. Она мертва, задушена. Он знает, что убил ее он…
— Извините меня, доктор Пенроуз, — вмешался
Джайлз, — но откуда у него была эта уверенность?
— За несколько месяцев до случившегося у него появились
самые невероятные подозрения насчет жены. Например, он был убежден, что она
подмешивает ему в пищу наркотики. Он немало прожил в Индии, где перед судом
часто представали женщины, которые довели своих мужей до сумасшествия, опаивая
их дурманом. Он часто страдал галлюцинациями, нарушавшими восприятие реального
времени и места. Он категорически отказывался признаться в том, что подозревал
свою жену в неверности, но я убежден, что его поведение мотивировано именно
этим. Вот что, по моему мнению, произошло на самом деле: он вошел в гостиную,
прочел записку жены, где она писала, что уходит от него, и в качестве защиты
убедил себя в том, что для него лучше убить ее, чем знать, что она ушла к
другому. Отсюда эта его галлюцинация.
— Вы хотите сказать, что он очень любил ее? —
спросила Гвенда.
— Это очевидно, миссис Рид.
— И он так никогда и не согласился с тем, что
совершенное им преступление существовало только в его воображении?
— Ему пришлось признать этот факт, но в глубине души он
продолжал считать себя виновным. Его навязчивая идея оказалась сильнее
рассудка. Если бы нам удалось добраться до причин возникновения этой идеи…
Гвенда не питала никакого интереса к этим причинам и не дала
ему договорить.
— Значит, вы абсолютно уверены в том, что он… что он не
убивал?
— О, если вас беспокоит именно эта мысль, миссис Рид,
выбросьте ее из головы. Келвин Халлидей мог действительно безумно ревновать
свою жену, но убийцей он не был.
Доктор Пенроуз кашлянул и взял со стола маленькую черную
записную книжку в потертой обложке.
— Эта записная книжка по праву принадлежит вам, миссис
Рид. Если хотите, можете взять ее себе. Во время пребывания здесь ваш отец вел
в ней записи. Когда мы передали личные вещи майора Халлидея его душеприказчикам
— нотариальной конторе, — доктор Макгаер, возглавлявший в ту пору нашу
клинику, счел эти записи частью истории болезни покойного и оставил их здесь.
Заболевание вашего отца описано в книге доктора Макгаера. Итак, если вы желаете
взять этот дневник…
Гвенда протянула руку за черной книжечкой. — Благодарю
вас, — сказала она. — Я действительно хотела бы забрать ее себе.
II
Сев в поезд, идущий в Лондон, Гвенда достала из сумки
потертую черную книжечку и, раскрыв наугад, начала читать.
«Надо надеяться на то, что доктора знают свое дело… Все это
выглядит полным вздором. Был ли я влюблен в свою мать? Ненавидел ли я своего
отца? Я ни во что это не верю… Я продолжаю думать, что случившимся должны
заниматься полицейские и суд, а не сборище психиатров. С другой стороны,
некоторые здешние пациенты производят впечатление совершенно нормальных и
разумных людей, пока дело не доходит до их причуд. Что ж, похоже на то, что и у
меня есть свои причуды…
Я написал Джеймсу… попросил его связаться с Хелен… Пусть ей
разрешат прийти ко мне, если она жива… Он говорит, что не знает, где она… на
самом же деле он знает, что она мертва и что убил ее я… Он славный малый, но
его заверения меня не обманут… Хелен мертва…
С какого момента я начал подозревать ее? Уже давно… Вскоре
после нашего приезда в Диллмут… Ее поведение изменилось… Она что-то скрывала от
меня… Я следил за ней… Да и она следила за мной…
Подмешивала ли она мне в еду наркотики? Мне снились такие
странные, ужасные кошмары. Не простые сны, а настоящие кошмары наяву… Я знаю,
что это были наркотики… И сделать такое могла одна она… Почему?.. Здесь был
замешан мужчина… Мужчина, которого она боялась…
