— Женщине ее возраста свойственно любопытство. Она
привлечет к себе меньше внимания, чем мы.
Лицо Джайлза опять стало серьезным.
— Потому мне и не нравится… что ты все берешь на себя.
Мне просто невыносимо сидеть сложа руки и ждать, пока ты делаешь всю грязную
работу.
Гвенда ласково погладила мужа по щеке.
— Я знаю, милый, я знаю. Но ты должен согласиться с
тем, что это очень непростая работа. Подвергать мужчину допросу о его сердечных
делах — это требует известного нахальства, и на такое нахальство способна
только женщина, умная женщина. И я собираюсь вести себя именно как умная
женщина.
— Я знаю, что ты умна. Но если Эрскин тот, кого мы
ищем…
— Я не думаю, что это он, — задумчиво проговорила
Гвенда.
— Ты хочешь сказать, что мы идем по ложному пути?
— Не совсем. Мне кажется, он действительно был влюблен
в Хелен. Но он добрый человек, Джайлз, ужасно добрый. Такие люди не способны
задушить кого бы то ни было.
— Позволь мне заметить, Гвенда, что на своем жизненном
пути ты встречала мало душителей!
— Ты прав, но у меня женская интуиция.
— Многие жертвы подобных типов придерживались такого же
мнения. Кроме шуток, дорогая, я настоятельно прошу тебя быть осторожной.
Обещаешь?
— Обещаю. Мне жаль этого бедного майора. У него не
жена, а настоящая мегера. Я уверена, что ему живется очень несладко.
— Да, она странная особа… С ней даже становится немного
не по себе.
— В ней есть что-то зловещее. Ты обратил внимание на
то, как она все время на меня смотрела?
— Надеюсь, тебе все же удастся осуществить твой план.
III
План, о котором говорил Джайлз, был приведен в исполнение на
следующее утро.
Джайлз, чувствовавший себя, как он выразился, в роли плохого
частного детектива, нанятого для возбуждения дела о разводе, выбрал себе
наблюдательный пункт, откуда он мог следить за тем, что делалось в
Энстелл-Мэнор. Около половины двенадцатого он пошел предупредить Гвенду, что
все идет как надо. Миссис Эрскин выехала из усадьбы на своем маленьком
«остине», вероятно, за покупками в соседний городок в трех милях от их виллы.
Путь был свободен.
Гвенда подъехала к парадной двери и позвонила. Когда ей
открыли, она сказала, что хочет видеть миссис Эрскин; ей ответили, что той нет
дома. Тогда она осведомилась о майоре Эрскине. Хозяин Энстелл-Мэнор стоял,
наклонившись над клумбой, и при виде молодой женщины выпрямился.
— Извините меня за беспокойство, — начала
Гвенда, — но, кажется, вчера я обронила где-то здесь свое кольцо. Я помню,
что когда мы вчера вышли в сад после чая, оно еще было на пальце. Оно неплотно
сидело, поэтому и упало. Я во что бы то ни стало хочу найти его — это мое
обручальное кольцо.
Не теряя времени, она принялась искать. Гвенда прошла по тем
местам, где ходила накануне, делая вид, что старается вспомнить, где она
останавливалась, какие трогала цветы, и вскоре обнаружила кольцо у большой
клумбы с дельфиниумами. Молодая женщина не скрывала своей радости.
— Позвольте предложить вам чего-нибудь выпить, миссис
Рид. Стакан пива или рюмку хереса? Или, может быть, вы предпочитаете чашку кофе
или чая?
— Благодарю вас, ничего. Вот если у вас найдется
сигарета… Спасибо.
Она села на скамью, и Эрскин присоединился к ней. Какое-то
время они молча курили. Гвенда почувствовала, как ее сердце учащенно забилось.
— Я хотела кое-что у вас спросить, — сказала
она. — Вы наверняка сочтете меня ужасно нахальной, но мне просто
необходимо знать это, а вы, по всей вероятности, единственный человек, который
способен мне помочь. Вы ведь, кажется, были когда-то влюблены в мою мачеху.
Он повернулся и удивленно взглянул на нее:
— В вашу мачеху?
— Да, в Хелен Кеннеди, ставшую впоследствии миссис
Халлидей.
— А, теперь я понимаю.
Эрскин спокойно сидел, обратив невидящий взор на залитую
солнцем лужайку. Сигарета медленно тлела в его пальцах. Несмотря на его внешнее
спокойствие, Гвенда, плечо которой касалось плеча сидящего рядом майора, ощутила
овладевшее им смятение.
Наконец он прошептал, словно в ответ на вопрос, заданный им
самому себе:
— Конечно, письма…
Гвенда промолчала.
— Я мало писал ей. Всего два, может быть, три раза. Она
заверила меня, что она сожгла мои письма, но женщины никогда этого не делают,
не правда ли? Итак, они попали в ваши руки. И теперь вы хотите знать…
— Я хочу больше узнать о ней. Видите ли, несмотря на то
что она ушла, когда я была еще совсем маленькой, я очень любила ее.
— Ушла?
— А вы разве не знали?
Откровенно удивленные глаза Эрскина встретились с ее
глазами.
— После того лета в Диллмуте я больше никогда ничего не
слышал о ней.
— Значит, вы не знаете, где она сейчас?
— Как же я могу знать? С тех пор прошло столько лет…
Теперь все давно кончено и забыто.
— Забыто?
Губы Эрскина тронула горькая усмешка.
— Может быть, не забыто… Вы очень наблюдательны, миссис
Рид. Но… расскажите мне о ней. Она жива?
Внезапно налетевший холодный ветерок коснулся затылка и
исчез.
— Мне не известно, жива она или нет, — ответила
Гвенда. — Я ничего о ней не знаю. Я как раз надеялась, что вы что-то
сообщите мне о ней.
Он покачал головой.
— Понимаете, — продолжала она, — в то лето
Хелен покинула Диллмут. В один прекрасный вечер она совершенно неожиданно
уехала оттуда, ничего никому не сказав. И больше не возвращалась.
— И вы подумали, что я что-то слышал о ней?
— Да.
Он опять покачал головой:
— Нет. Я не получил от нее ни слова. Но ее брату,
доктору, живущему в Диллмуте, наверняка что-то известно. Или он тоже умер?
— Нет, он жив, но он ничего не знает. Вы понимаете, все
решили, что она с кем-то сбежала…
Эрскин повернулся к ней и посмотрел на нее полными боли
глазами.
— Решили, что она сбежала со мной?
— Так могло случиться.
— Могло? Я не думаю. Об этом и речи не было. Возможно и
то, что мы оказались глупцами, пропустившими свое счастье.
