Возвращаясь домой, она встречает вашего отца, и перед ней
открывается другая возможность освободиться от опеки братца, на этот раз с
обоснованной надеждой на счастье.
Она вышла замуж за вашего отца не из расчета, Гвенда. Он
только начал возвращаться к жизни после потери нежно любимой жены. У нее в
жизни тоже была несчастная любовь. Они могли помочь друг другу. По-моему, тот
факт, что они с Келвином Халлидеем поженились в Лондоне и только потом приехали
в Диллмут сообщить об этом доктору Кеннеди, говорит очень о многом. Наверное,
она инстинктивно чувствовала, что им лучше сначала пожениться, а потом ехать в
Диллмут и сыграть свадьбу там. Мне и сейчас кажется, что она не знала, против
чего она интуитивно восставала, но ей было не по себе, и она чувствовала себя в
большей безопасности, объявив брату о своем замужестве как о fait accompli
[3]
.
Келвин Халлидей питал дружеские чувства к Кеннеди, он
нравился ему. Доктор, казалось, изменил свою точку зрения и радовался браку
сестры. Молодая пара арендовала в Диллмуте меблированную виллу.
А теперь мы подходим к очень важному моменту — к гипотезе,
согласно которой жена Келвина подсыпала ему в еду наркотики. Этому есть только
два возможных объяснения, так как только два человека имели возможность это
сделать. Действительно ли Хелен Халлидей подмешивала мужу в еду наркотические
средства — и если да, то зачем? Или это делал доктор Кеннеди, который был
лечащим врачом Халлидея. Тот считал Кеннеди компетентным специалистом, и
доктору очень ловко удалось внушить ему мысль, что Хелен подсыпает ему в еду
наркотики.
— Но разве есть наркотики, способные вызвать у человека
галлюцинацию, что он задушил свою жену? — спрос??л Джайлз. — Иными
словами, разве есть наркотики, оказывающие именно такое действие?
— Мой дорогой Джайлз, вы опять попались в ловушку. Вы
опять поверили тому, что вам было сказано. Ведь то, что у Халлидея была именно
эта галлюцинация, вам известно только со слов доктора Кеннеди. Сам Келвин в
своем дневнике ни разу о ней не пишет. Да, он упоминает о своих галлюцинациях,
но не уточняет их сути. И я возьму на себя смелость утверждать, что Кеннеди
рассказывал ему о людях, задушивших своих жен, пережив то, что переживал Келвин
Халлидей.
— Доктор Кеннеди просто чудовище, — прошептала
Гвенда.
— Я думаю, — продолжала мисс Марпл, — что к
этому времени он окончательно перешагнул границу, отделяющую психически
здорового человека от безумца. И бедная Хелен начала понимать это. Ее слова,
услышанные Лили, были произнесены, конечно, в адрес брата. «Я всегда боялась
тебя». Это одна из ее фраз. И это очень показательно. Итак, она решает уехать
из Диллмута. Она уговаривает мужа купить дом в Норфолке и убеждает его никому
об этом не говорить. То, что она делает из этого тайну, проливает свет на очень
многое. Она явно боится, что кто-то узнает о ее планах, но это не относится ни
к Уолтеру Фейну, ни к Джекки Аффлику, ни — еще менее — к Ричарду Эрскину. Нет,
тот, кто пугает ее, намного ближе к ее дому.
В конце концов Келвин Халлидей, наверняка раздраженный
глупым, по его мнению, капризом жены хранить ее решение в тайне, все
рассказывает своему деверю.
Делая это, он подписывает самому себе и своей жене смертный
приговор, ибо Кеннеди не позволит Хелен уехать и вести счастливую жизнь со
своим мужем. Я думаю, сначала он просто хотел подорвать здоровье Халлидея
наркотиками. Но, узнав о том, что его жертва и Хелен собираются ускользнуть от
него, он полностью теряет рассудок. Захватив с собой пару хирургических
перчаток, он выходит из больницы и, пройдя через сад, оказывается на вилле
Сент-Кэтрин. В холле он набрасывается на Хелен и душит ее. Его никто не видит —
во всяком случае, он так думает. И, терзаясь одновременно от любви и ярости, он
цитирует известные вам трагические строки, как нельзя лучше подходящие к данной
ситуации.
Мисс Марпл вздохнула.
— Я была очень, очень глупа. Все мы были глупы. Нам
нужно было сразу же понять, в чем дело. Эти строки из «Герцогини Амальфи»
являются ключом ко всему. Ведь их произносит брат, задумавший убить сестру за
то, что она вышла замуж за любимого. Да, мы были глупы…
— А что было потом? — спросил Джайлз.
— А потом он действовал согласно своему дьявольскому
плану. Он перенес труп наверх. Уложил вещи в чемодан. Написал записку и
выбросил ее в корзину для бумаг, чтобы позднее Халлидей поверил в свою
виновность.
— Мне кажется, — сказала Гвенда, — что, с его
точки зрения, было бы лучше, если б именно моего отца обвинили в убийстве.
Мисс Марпл покачала головой:
— О нет, на подобный риск он пойти не мог. Как и всякий
шотландец, он отличался здравым смыслом. К тому же полиция вызывала у него
естественное чувство страха. Для того чтобы обвинить кого-то в убийстве,
полиции нужно иметь целый ряд убедительных фактов. Она бы задала массу
неприятных для него вопросов и занялась не менее неугодными ему выяснениями
того, кто где находился во время убийства. Нет, его план был более простым и
более дьявольским. Убедить ему нужно было одного лишь Халлидея. Сначала в том,
что тот убил свою жену. Затем — что он сумасшедший. Он посоветовал Халлидею
лечь в психиатрическую лечебницу, однако, как мне кажется, не ставил перед
собой задачу убедить его в том, что все случившееся — просто галлюцинация,
наоборот. Ваш отец, Гвенни, на мой взгляд, согласился с этой теорией в основном
из-за вас. На самом же деле он продолжал верить, что именно он убил Хелен. И,
умирая, он все еще верил в это.
— Как подло, — сказала Гвенда. — Подло,
подло, подло!
— Да, — подтвердила мисс Марпл. — Иначе это и
не назовешь. Я думаю, Гвенда, именно поэтому у вас сохранилось такое четкое
воспоминание о том, что вы увидели в детстве. В ту ночь вы столкнулись с
олицетворением зла.
— А письма? — спросил Джайлз. — Письма Хелен?
Они же и в самом деле были написаны ее рукой, значит, они не подделаны?
— Конечно же, подделаны! Вот здесь-то он и просчитался.
Вы же помните, как он убеждал вас прекратить поиски. Он наверняка смог бы
вполне удовлетворительно имитировать почерк Хелен, но обмануть эксперта ему все
же не удалось бы. Поэтому и образец почерка Хелен, который он принес вам вместе
с ее письмом, тоже принадлежал не ей. Он сам написал за нее. Так что,
естественно, никакой разницы в почерках не было.
— Господи! — воскликнул Джайлз. — Мне бы это
никогда не пришло в голову.
— Разумеется, — откликнулась мисс Марпл. — Вы
верили в то, что он вам говорил. Верить людям очень опасно. Что касается меня,
то я уже бог знает сколько лет никому не верю.
— А бренди?
— Он отравил бренди в тот день, когда приехал в
Хиллсайд с письмом Хелен и разговаривал со мной в саду. Пока миссис Кокер
докладывала мне о его визите, он ждал в гостиной. У него ушла на это одна
минута.
