— Спасибо, Роуз.
Джон продолжал читать, а мы ждали. Изделие Блэка и Деккера покоилось у него на коленях.
Наконец Джон сказал:
— Нет, так не пойдет.
— Как не пойдет? — вскричал Зутник. — Вам же дается карт бланш!
— Параграф «е» нужно убрать. Он содержит слишком много двусмысленностей.
— Позвольте взглянуть? — поинтересовался Зутник.
— Прошу.
Джон возложил бумаги на лезвие пилы и протянул Зутнику. Зутник снял их с гримасой отвращения на лице. Углубился в чтение параграфа «е».
— Не вижу предмета для опасений.
— Уберите его.
— Вы что, в самом деле решили оттяпать свой палец?
— Да. Могу заодно и ваш.
— Это что — угроза? Вы мне угрожаете?
— Мне, видите ли, нечего терять. В отличие от вас.
— Договор, подписанный в условиях давления, может быть признан недействительным.
— Ох, и устал же я от вас, Зутник! Выбирайте: либо параграф «е», либо мой палец! Живо! Джон снова нажал на спускатель. «Блэк и Деккер» послушно взревела. Джон выставил вперед левую руку с мизинцем наготове.
— Стой! — завопил Зутник.
Джон замер.
Зутник нажал кнопку селектора.
— Роуз, вы мне нужны. Вошла Роуз.
— Еще кофе для джентльменов?
— Нет, Роуз. Прошу вас, перепечатайте весь контракт, но исключите параграф «е».
— Слушаюсь, мистер Зутник. Мы немножко посидели. Потом Зутник сказал:
— Можно уже отключить вашу игрушку.
— Зачем спешить? — отозвался Джон. — Подождем.
— Неужто вы, правда, нашли продюсера?
— Конечно.
— Не соблаговолите ли назвать имя?
— Отчего же нет. Хол Эдлман. Фридман его знает.
Зутник заморгал. Эдлман — известный денежный мешок. Это знал не один Фридман.
— Я читал сценарий. На мой взгляд, слишком… жестко.
— А вам приходилось читать другие произведения мистера Чинаски? — спросил Джон.
— Нет. Дочка читала. Сборник рассказов «Сны у канализационного стока».
— И как?
— Ей не понравилось.
Роуз принесла исправленный текст договора. Протянула его Зутнику. Он бегло просмотрел его и отдал Джону.
Джон внимательно прочитал текст с начала до конца.
— Очень хорошо.
Он подошел к столу, наклонился над ним и подписал бумагу.
Зутник подписал от имени Фридмана и Фишмана. Две копии. Дело было сделано.
Вдруг Зутник рассмеялся. У него как будто камень с души свалился.
— Юридическая практика день ото дня делается все забавнее. Джон отключил пилу. Зутник подошел к шкафчику, висевшему на стене, достал оттуда бутылку и три стакана, поставил на стол и разлил.
— За нашу сделку, джентльмены!
— За сделку, — повторил Джон.
— За сделку, — эхом отозвался писатель.
Мы выпили. Как оказалось, бренди. Кино закрутилось снова.
Я проводил Джона до машины. Он швырнул пилу на заднее сиденье, сам сел за руль.
— Джон, — заговорил я, стоя на тротуаре, — можно задать тебе серьезный вопрос?
— Конечно.
— Скажи честно насчет «Блэка и Деккера». Я буду молчать как могила. Неужели ты и правда собирался пустить пилу в ход?
— Ясное дело.
— И отрезать кусок за куском?
— Ну да. В таком деле, раз уж начал, пути назад нет.
— А ты силен, старик.
— Ерунда. Но вообще-то я проголодался.
— Позволь угостить тебя ланчем.
— Ладно уж. Я знаю одно местечко. Садись в свою тачку и следуй за мной.
— Отлично.
Я ехал за Джоном по Голливуду, и нас приветствовали славные тени Альфреда Хичкока, Лаурела и Харди, Кларка Гейбла, Глории Свенсон, Микки Мауса и Хамфри Богарта.
Прошло не больше недели. Я играл на ковре с котенком. Зазвонил телефон. Трубку сняла Сара.
— Да? А, привет, Джон. Да, дома. По понедельникам и вторникам заездов нет. Что? Ах ты, Господи! Минутку, я Хэнка позову. Я поднялся с пола и взял трубку.
— Привет, Джон.
— Хэнк, мы опять в жопе.
— Что случилось?
— Эдлман собирался продать за нашей спиной права на «Танец Джима Бима» за семь миллионов. Ребята, которых я нанял для поисков нового продюсера, когда мы еще работали с «Файерпауэр», сообщили, что группа Эдлмана предлагала продать эти права им.
— Но у них же самих этих прав пока нет.
— Они утверждают, что есть. Предъявили пакет: сценарий, актеры, смета. Они собирались потихоньку откупить у нас права по дешевке.
— Мерзавцы.
— Опять мы попались на крючок жуликам. Такие вот дела. Так что с Эдлманом полный финиш. Надо начинать охоту за новым продюсером. Я было не хотел тебя зря волновать, но потом решил, что лучше тебе знать все как есть.
— Ты прав. А как охота?
— Обзваниваем всех подряд. По телефону быстро соглашаются, а как покажешь сценарий, дают задний ход. Все отказываются. Прямо как увидят сценарий, так и кричат «нет!». Две первоклассные «звезды» и бюджет, немыслимо низкий для такой ленты, а они нос воротят. Фильм наверняка принес бы доход. Неслыханная глупость с их стороны.
— Им не нравится сценарий, — сказал я.
— Не нравится.
— А мне они не нравятся. Все до одного.
— Но мы продолжаем поиски. Обязательно должен найтись кто-нибудь, кто клюнет.
— Вряд ли.
— Будем стараться.
— Ценю твое упорство.
— Не переживай.
— Ладно.
Я вернулся на ковер к котенку, который с удовольствием играл концом веревки.
— Фильм опять застопорился, — сообщил я Саре. — Сценарий никому не нравится.
— А тебе самому нравится?
— Во всяком случае, он получше тех, что мне приходилось видеть. Хотя, возможно, я ошибаюсь. Джона жалко.
Котенок бросил веревку и вцепился мне в руку. Расцарапал до крови. Я пошел в ванную и протер руку перекисью водорода. Увидел в зеркале свое отражение: лицо старика, написавшего сценарий. Дерьмо. Я поспешил выйти.
Во время скачек никаких дурных вестей я не получал, потому что дома меня не было и меня не могли найти.
Я ездил на скачки, возвращался домой, ужинал, смотрел с Сарой телевизор, поднимался наверх к своей бутылочке и машинке. Писал поэму. Денег на стихах не заработаешь, зато получаешь удовольствие.
