По деревне начали неудержимо расползаться слухи.
Мисс Уэтербай, встретив мисс Марпл на почте, взволнованно
зашептала:
— Дорогая, вы уже слышали? Они написали ей в
рекомендации, что она исполнительная, непьющая и бог знает какая еще. Только
вот про честность там нет ни единого словечка. Ни единого! Так-то вот! Думаю,
во всей этой истории с брошью что-то все-таки есть. Не те, знаете, сейчас
времена, чтобы вот так просто выгонять прислугу. Кто сюда поедет-то? Да еще в
Олд-Холл! Вечером оттуда просто страшно одной возвращаться! Вот увидите, никого
они не найдут. Так что придется Эмили забыть о своей ипохондрии
[9]
,
встать с кроватки и приняться за хозяйство самой.
Известие, что сестры Скиннер нашли-таки через агентство
новую — причем решительно во всех отношениях безупречную — прислугу, стало для
жителей Сент-Мэри-Мид страшным разочарованием.
— Рекомендации за три года, и все с самой лучшей
стороны. С детства обожает деревню и согласна на меньшее жалованье, чем Глэдис.
По-моему, нам просто повезло.
— Однако! — только и сказала мисс Марпл, когда
Лавиния выложила ей все это в рыбной лавке.
Все это было слишком уж хорошо, чтобы оказаться правдой, и
Сент-Мэри-Мид от всей души надеялась, что в самый последний момент эта
безупречная служанка растает в воздухе как дым.
Сент-Мэри-Мид ошиблась и вскоре, мрачно насупившись,
наблюдала, как сокровище по имени Мэри Хиггинс едет в такси по направлению к
Олд-Холлу. Приходилось признать, что вот так вот с ходу ничего плохого о ней
сказать нельзя. Мэри Хиггинс была недурна собой и очень аккуратно одета.
Когда мисс Марпл нанесла в Олд-Холл следующий визит (в
рамках подготовки благотворительного базара к приходскому празднику), дверь ей
открыла Мэри Хиггинс. Вне всякого сомнения, это была горничная высшего класса.
Лет сорока, с черными, аккуратно уложенными волосами и здоровым румянцем.
Легкая полнота умело скрыта черным платьем и белоснежным передником. На голове
— чепчик. («Как в добрые старые времена», — рассказывала соседкам мисс
Марпл.) Речь негромкая, но исполненная достоинства, что, после гнусавой и
зычной Глэдис производило особенно выгодное впечатление.
Мисс Лавиния выглядела куда более спокойной, чем обычно, и,
хотя заботы о сестре никак не позволяли ей участвовать в благотворительной
акции, она пожертвовала весьма приличную сумму и даже обещала прислать
перочистки и детские носки.
Мисс Марпл сделала ей комплимент, сказав, что она прекрасно
выглядит.
— Это все благодаря Мэри. Вы не поверите, как я рада,
что решилась избавиться от той девицы. Мэри просто цены нет! И готовит
прекрасно, и за столом прислуживает, а квартиру так убирает, что любо-дорого
поглядеть. Представляете, она каждый день выбивает перины! А уж как добра к
Эмили!
Мисс Марпл, спохватившись, поспешила справиться о здоровье
несчастной. Узнав, что оно оставляет желать лучшего, особенно в последние дни,
она не слишком-то удивилась.
— Это все погода, — озабоченно поясняла мисс
Лавиния. — Бедняжка очень чувствительна к малейшим изменениям. Ну разве
можно ее за это винить? Хотя, конечно, порой приходится нелегко. Она ведь,
бедняжка, попросит чего-нибудь, а как принесут, так у нее аппетит и пропал.
Через полчаса, глядишь, появился, а все уж испортилось и нужно готовить заново.
Масса забот, но Мэри как будто этого и не замечает. Говорит, привыкла ухаживать
за больными. Сразу находит с ними общий язык. Мне так с ней легко…
— Как вам повезло, дорогая! — заметила мисс Марпл.
— Знаете, я иногда думаю, что на небе услышали наши
молитвы и прислали Мэри.
— Это, думаю, вряд ли, — протянула мисс
Марпл. — На вашем месте я бы.., приглядывала за ней, что ли.
— А как же! — горячо воскликнула Лавиния Скиннер,
не вполне уловив смысл сказанного. — Я и так уж из кожи вон лезу, чтобы ей
у нас понравилось. Не представляю, что будет, если она уйдет.
— Думаю, это случится не раньше, чем ей
понадобится, — сказала мисс Марпл, пристально глядя на Лавинию.
— Так спокойно, когда не нужно беспокоиться о доме,
правда? — восторженно щебетала та. — А как ваша Эдна? Справляется?
— Вполне. До вашей Мэри ей, конечно, далеко, но зато я
все о ней знаю. Эдна — наша, деревенская.
Выйдя в гостиную, она услышала раздраженный голос Эмили:
— Компресс совсем высох. А доктор Аллертон специально
по??черкнул, что он все время должен быть влажным. Ладно, оставьте. Принесите
мне лучше грелку и сварите яйцо. И ради Бога, запомните наконец, что его нужно
варить ровно три с половиной минуты! И пришлите ко мне мисс Лавинию.
Из спальни вышла «незаменимая Мэри» и, сообщив мисс Лавинии,
что ее зовет сестра, помогла мисс Марпл одеться, как-то особенно ловко подав ей
при этом зонтик.
Уже выходя, мисс Марпл зацепилась зонтиком за косяк и,
пытаясь подхватить его на лету, выронила еще и сумочку, все содержимое которой
немедленно рассыпалось по полу. Мэри проворно нагнулась и, быстро собрав
носовой платок, записную книжку, старомодный кожаный кошелек, два шиллинга, три
пенса и початый мятный леденец, вручила все это мисс Марпл. При виде леденца та
несколько смутилась.
— Это, наверное, сын миссис Клементс сюда его положил.
Я помню, он все сосал его, а потом стал играться моей сумкой.
— Выбросить его, мадам?
— О, благодарю вас!
Мэри наклонилась, чтобы подобрать последний предмет,
выпавший из сумочки, — зеркальце. Взяв его, мисс Марпл радостно
воскликнула:
— Слава Богу! Не разбилось!
После этого она удалилась, а Мэри осталась стоять в дверях,
держа в руке полосатый леденец. Лицо ее было абсолютно бесстрастно.
В последующие десять дней в Сент-Мэри-Мид только и говорили,
что о «сокровище», незаслуженно попавшем в руки сестер.
А утром одиннадцатого дня случился пренеприятный сюрприз.
«Сокровище» исчезло! Постель оказалась нетронута, входная дверь — открыта.
Ночью Мэри незаметно выскользнула из дома.
Исчезла не только Мэри. Вместе с ней пропали еще две броши и
пять колец мисс Лавинии, а также три кольца, медальон, браслет и четыре броши
мисс Эмили.
И это было только начало.
Вскоре обнаружилось, что у молодой миссис Деверье пропали
бриллианты, которые она хранила в незапертом ящике, а также меха, подаренные ей
на свадьбу. Судья с женой недосчитались как драгоценностей, так и наличности.
Больше всех, однако, пострадала миссис Кармайкл, имевшая неосторожность хранить
дома не только драгоценности, но и все свои деньги. У ее горничной был как раз
выходной, а сама она, по своему обыкновению, чуть не до полуночи бродила по саду,
отыскивая заблудших пташек, чтобы скормить им хлебные крошки.
