Книга Последнее предупреждение, страница 19. Автор книги Джеймс Паттерсон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Последнее предупреждение»

Cтраница 19

— Ладно, успокойся. Пошли пока выясним, чего они от нас хотят. Может, повезет чуть-чуть, мы быстренько мир спасем и еще в Нью-Мексико успеем на фестиваль воздушных шаров. Мне туда всегда хотелось.

«К тому же в Нью-Мексико теплее», — заканчиваю я про себя.

— Стая, вперед, — махнул рукой Клык, и мы отправились узнавать, какая нам предназначена миссия.

30

Увы, «Венди К» — не туристический лайнер. Но, думаю, мой смышленый читатель, ты уже и без меня догадался, что здесь нет ни казино, ни бассейна, ни первоклассных магазинов, где все стоит втридорога. Поэтому не буду перечислять, чего еще здесь нет. Лучше скажу, что есть: маленькая, выкрашенная в серый цвет кухня-столовая, маленькая, выкрашенная в серый цвет гостиная с парой колченогих диванов, и маленький, выкрашенный в… белый цвет конференц-зал с несколькими щерблеными столами, доской на стене и с книжными полками, в которых книги закреплены перекладинами, чтобы не слетали в шторм. Залом ЭТО, конечно, назвать трудно, но все так называют.

Все — это семь взрослых, которые уже здесь собрались и с любопытством нас поджидают.

— Добро пожаловать, — приглашает нас рассаживаться доктор Папа. Акела спокойно возлежит у его стула. Тотал на секунду остановился у входа, выпятил грудь и прошествовал по комнате, будто он, по меньшей мере, русская борзая. Надо будет ему объяснить при случае, что маленький черный скотти на крупные породы, увы, не тянет.

Пристальное внимание взрослых слегка раздражает, но, в общем, мы к такой реакции на нас привыкли.

— Пожалуйста, садитесь, — повторяет Майкл свое приглашение. — Мы уже познакомились. Я доктор Майкл Папа, но вы зовите меня просто Майкл. Доктора Бриджит Двайер…

— А можно звать вас просто Бриджит? — перебивает его Надж. — Бриджит — классное имя.

— Конечно, можно, — улыбается Бриджит. — Мы здесь обходимся без формальностей.

— Я Мелани Боун, — представляется еще одна женщина. — Я специалист по связи, или попросту связистка.

Лицо и руки у нее загорелые и обветренные, как у человека, который много времени проводит на улице.

Остальные четверо — это Брайен Карей, водолаз-аквалангист, Эмили Робертсон, эко-палеонтолог, [8] Сью-Энн Вонг, специалист по льду (интересно, что бы это могло значить), и Поль Карей, капитан, брат Брайена, штурман и эксперт по вопросам животного мира Южного полюса. Все они кажутся вполне славными ребятами, но все с жадным научным любопытством буравят нас глазами, как будто ходят сделать из нас швейцарский сыр.

— Значит так. — Я встаю и прикидываю на глаз размеры комнаты. Футов пятнадцать будет. Только-только. — Давайте сразу проясним ситуацию.

Оглядываюсь, хватит ли мне сзади места, повожу плечами и медленно разворачиваю крылья, стараясь никого случайно не звездануть по башке. Ученый народ с замиранием сердца наблюдает, как мои крылья раскрываются все больше и больше. Надж, едва увернувшись, быстро пригнулась, когда, наконец, — во весь размах — они заполнили комнату на все четырнадцать футов.

Нельзя не сказать, хоть, вполне возможно, я уже хвасталась — крылья у меня очень хороши, коричневые, чуть светлее, чем мои волосы, но не такие светлые, как у Надж. Главные, самые большие перья по нижнему внешнему краю словно обрызганы черной и белой краской; те, что поменьше и потоньше, — с белыми и темно-коричневыми кончиками. А основное крыло блестящее, сильное, с шоколадного цвета перьями, покрывающими внутренние, так сказать, потайные перышки цвета слоновой кости. Короче, закачаешься!

— Выходит, они не соединены у тебя с руками? — глупо переспрашивает Мелани Боун.

— Нет, считайте, что у нас шесть конечностей.

— Как у драконов, — подсказывает Надж.

Я не выдерживаю и хихикаю.

— Или у насекомых, — вторит ей Газман.

— Они такие большие… — восхищается Эмили Робертсон, — и такие красивые!

— Спасибо, — она меня здорово смутила, и я торопливо объясняю, — они должны быть большими, соразмерно тому, что мы и больше, и тяжелее птиц.

— А сколько вы весите? — Поль Карей вот-вот вытащит блокнот и начнет заносить в него данные. — Ой, простите, я не сдержался.

— Чуть меньше ста фунтов, — терпеливо объясняю я. — Никто из нас не похож на скелет, потому что наши кости и мышцы имеют иную консистенцию, чем у людей. Поэтому, хоть росту во мне пять футов и восемь инчей, при весе в девяносто семь фунтов я выгляжу просто стройной, а не уродливо тощей.

Они кивают.

— А ты считаешь себя человеком или птицей? — спрашивает Бриджит.

Такого вопроса мне еще не задавали. Начинаю отвечать и думаю на ходу:

— Не знаю. Когда я смотрю на себя в зеркало, то вижу девочку, с руками и ногами. А когда я в воздухе и земля далеко внизу, я чувствую, как работают крылья, и знаю, что могу дышать в разреженном высотном воздухе… то это… как-то не очень по-человечески.

Что, интересно, меня за язык дернуло так разоткровенничаться. В жизни ни с кем в такие излияния не пускалась, а тут как прорвало. Складываю крылья, покраснев до корней волос. Дура набитая. Надо было язык за зубами держать. С пылающими щеками, ни на кого не глядя, плюхаюсь на свое место.

— А я, по-моему, больше человек, чем птица, — радостно заявляет Надж. — Мне нравится одежда модная, прически… Вообще, что людям и детям нравится, то и мне. Музыку слушать, кино смотреть, книжки читать. А гнезд никаких вить совершенно не хочется.

Все рассмеялись, а я вздохнула с облегчением. В кои веки раз мне от Наджевой болтовни полегчало.

Вдруг Ангел говорит, задумчиво глядя в потолок:

— А я себя человеком совсем не чувствую.

Клык пихнул меня ногой под столом, мол, кто бы мог подумать!

— Я даже не знаю, кого я в зеркале вижу, — продолжает наша младшенькая. Забывчивым читателям напомню, ей всего шесть лет. — Я, когда о себе думаю, то не как о человеке и даже не как о птице. Я для себя — существо с крыльями. Я знаю, я не как все. Таких, как я, больше нет, и мне не с кем играть. Кроме нашей стаи, конечно. Но они не в счет. Я знаю, мне нигде нет места. — Она повернулась к Майклу, который пристально на нее смотрит. — И вообще, этот мир для таких, как мы, не создан. — Она обводит глазами стаю. — Для нас ничто не приспособлено. Нам везде неудобно. Надо нам это или не надо, мы всегда выделяемся. Нас все или использовать хотят, или убить. Но и тем, и другим неважно, кто мы. Они только видят, что мы — другие. Мне от этого плохо.

В комнате наступила гробовая тишина. Взрослые сидят с понурыми лицами. Похоже, она их здорово проняла. Но, если подумать, дорогой читатель, как не пронять-то. Ужасно грустно, что у маленького ребенка такие безрадостные мысли.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация