Он поднялся с колен и медленно прошел к камину, где некоторое
время стоял с отсутствующим взглядом, прикасаясь пальцами к безделушкам и
автоматически поправляя их. Привычка, свойственная Пуаро, когда он бывал
возбужден.
– Mon ami, – наконец обратился Пуаро ко
мне, – кто-то наступил на эту чашку и раздавил ее. И причина, почему он
так поступил, заключается либо в том, что в ней был стрихнин, либо (что более
серьезно) потому, что там стрихнина не было!
Я ничего не ответил. Я был просто ошеломлен, но знал, что
просить его объяснить – бесполезно.
Через минуту-другую Пуаро очнулся от своих размышлений и
продолжил обследование. Он поднял с пола связку ключей, перебирая их, выбрал
наконец один блестящий ключик и попробовал его в замке фиолетового
портфельчика. Ключ подошел. Пуаро открыл замок, но, секунду поколебавшись, снова
запер. Связку ключей, а также ключ, бывший в замке, он спрятал в свой карман.
– У меня нет полномочий просматривать находящиеся тут
бумаги. Но это должно быть сделано. И немедленно!
Потом он очень внимательн?? проверил ящички умывальника.
Когда Пуаро пересекал комнату в сторону левого окна, его особенно
заинтересовало круглое пятно, еле заметное на темно-коричневом ковре. Он
опустился на колени, внимательно разглядывая его, даже понюхал.
Наконец налил несколько капель какао в пробирку, которую
достал из своего чемоданчика, тщательно закупорил ее и спрятал. Затем вынул
маленькую записную книжку.
– В этой комнате мы сделали шесть интересных
находок, – сообщил Пуаро, быстро что-то записывая. – Перечислить их
или вы сделаете это сами?
– О-о! Пожалуйста, перечислите! – поспешно
попросил я.
– Ну что же, очень хорошо! Во-первых, растоптанная
кофейная чашка; во-вторых, портфель с ключом в замке; в-третьих, пятно на полу.
– Оно могло быть там давно, – перебил я.
– Нет. Пятно все еще влажное и пахнет кофе. В-четвертых,
найден фрагмент какой-то темно-зеленой ткани. Всего две-три нитки, но вполне
узнаваемые.
– А-а! Так вот что вы заклеили в конверт! –
воскликнул я.
– Да, может быть, это кусочек платья миссис Инглторп и
не имеет никакого значения. Посмотрим! В-пятых, вот это! – Драматическим
жестом он показал на большое пятно свечного стеарина на полу около письменного
стола. – Должно быть, оно сделано вчера, в противном случае хорошая
горничная сразу же убрала бы его с помощью горячего утюга и промокательной бумаги.
Как-то раз одна из моих лучших шляп… Однако это не имеет значения.
– Скорее всего, это случилось прошлой ночью. Мы все
были очень взволнованы. Или, может быть, миссис Инглторп сама уронила свечу.
– Вы принесли в комнату только одну свечу?
– Да. Ее нес Лоуренс Кавендиш. Но он был очень
расстроен. И похоже, что-то увидел… Вон там! – Я показал на камин. –
Что-то там буквально парализовало его!
– Интересно, – быстро откликнулся Пуаро. –
Да, это наводит на размышления. – Он окинул взглядом всю стену. – Но
это большое стеариновое пятно не от его свечи: здесь белый стеарин, тогда как
свеча мсье Лоуренса, которая все еще стоит на туалетном столике, розового
цвета. И вообще, в комнате миссис Инглторп нет свечей, только настольная лампа.
– В таком случае к какому выводу вы пришли? –
полюбопытствовал я.
На это мой друг ответил лишь раздраженным замечанием,
предлагая мне подумать самому.
– А шестая находка? – напомнил я. – Наверное,
образец какао?
– Нет, – задумчиво отозвался Пуаро. – Я мог
бы включить его в шестую, но не стану. Нет, шестую находку я пока подержу при
себе. – Он быстро оглядел комнату. – Думаю, здесь нам больше нечего
делать, разве что… – Он задумчиво уставился на остывший пепел в
камине. – Огонь горит и разрушает. Но случайно… может быть… Давайте
посмотрим! – Опустившись на колени, Пуаро стал проворно разгребать пепел,
с величайшей осторожностью перекладывая на каминную решетку какие-то
недогоревшие кусочки, и вдруг тихо воскликнул: – Пинцет, Гастингс!
Я быстро подал ему пинцет, и он ловко вытащил из пепла маленький
клочок полуобгорелой бумаги.
– Вот, mon ami! – закричал детектив. – Что вы
об этом думаете?
Я внимательно рассмотрел найденный фрагмент. Вот его
репродукция:
[11]
Я был озадачен. Бумага была необычно плотная, совершенно не
похожая на почтовую. Неожиданно меня осенило.
– Пуаро! – закричал я. – Это же фрагмент
завещания!
– Совершенно верно.
Я быстро взглянул на него:
– Вы не удивлены?
– Нет, – мрачно ответил он. – Даже ожидал
этого.
Я вернул ему кусочек бумаги и пронаблюдал, как Пуаро спрятал
его в свой чемоданчик с той же методичной осторожностью, с какой делал все.
Голова моя пошла кругом. Что за осложнение с завещанием? Кто его уничтожил?
Тот, кто оставил стеариновое пятно на полу? Очевидно… Но как он сюда проник?
Все двери были закрыты изнутри.
– Теперь, друг мой, – быстро проговорил
Пуаро, – пойдемте! Я хочу задать несколько вопросов горничной… Ее зовут
Доркас, не так ли?
Мы прошли через комнату Алфреда Инглторпа, и Пуаро
задержался в ней достаточно долго, сделав довольно-таки исчерпывающий осмотр.
Потом мы вышли, заперев за собой дверь, как и в комнате миссис Инглторп.
Я проводил Пуаро вниз, в будуар, который он изъявил желание
осмотреть, а сам отправился на поиски Доркас.
Однако, когда я вернулся, будуар оказался пуст.
– Пуаро! – позвал я. – Где вы?
– Я здесь, друг мой!
Через французское окно он вышел из комнаты и стоял, любуясь
цветочными клумбами.
– Восхитительно! – бормотал Пуаро. –
Восхитительно! Какая симметрия! Обратите внимание на этот полумесяц или на те
ромбы… Их аккуратность радует глаз! Подбор растений превосходный! Их посадили
недавно, не так ли?
– Да, по-моему, их сажали вчера после полудня. Да
входите же! Доркас уже здесь.
– Eh bien, eh bien!
[12]
Не сердитесь
из-за минутной радости, которую я себе позволил.
