– Мисс Ховард?
– Да… вы будете надо мной смеяться…
– С какой стати? Почему я должен смеяться?
– Я невольно чувствую, – продолжал я, преодолевая
неловкость, – что мы оставили ее в стороне от возможных подозрений просто
потому, что ее в это время не было в Стайлз-Корт. Но, в конце концов, она
находилась всего в пятнадцати милях отсюда. Машина за полчаса преодолеет этот
путь. Можем ли мы с уверенностью утверждать, что мисс Ховард в ночь убийства
находилась далеко от Стайлза?
– Да, друг мой, можем, – неожиданно подтвердил
Пуаро. – Я сразу же позвонил по телефону в госпиталь, где она работала.
– И что же?
– Узнал, что во вторник она заступила на дежурство в
полдень, но, так как неожиданно поступила новая партия раненых, мисс Ховард
любезно предложила остаться и на ночное дежурство, что и было принято с
благодарностью. Так что это подозрение отпадает.
– О! – протянул я в некотором
замешательстве. – Однако ее невероятная неприязнь к мистеру Инглторпу
невольно вызывает подозрение. Мне кажется, мисс Ховард сделает против него все,
что угодно! И по-моему, она может что-то знать об уничтожении завещания. Могла,
например, ошибочно сжечь новое завещание, приняв его за более раннее,
составленное миссис Инглторп в пользу мужа. Мисс Ховард категорически настроена
против Алфреда. Она его просто ненавидит!
– Вы считаете ее ненависть к Алфреду Инглторпу
неестественной?
– Д-да-а… Пожалуй. По-моему, в этом вопросе она просто
теряет рассудок.
Пуаро энергично покачал головой:
– Нет-нет! Тут вы ошибаетесь. В мисс Ховард нет ничего
ни слабоумного, ни ненормального. Она прекрасный образец здорового,
уравновешенного английского характера. Мисс Ховард – само здравомыслие!
– И все-таки ее ненависть к Алфреду Инглторпу выглядит
почти как мания! Я даже предположил, что, возможно, она хотела отравить его, а
яд каким-то образом по ошибке достался мисс Инглторп. Хотя совершенно не
понимаю, как это могло быть сделано. Вообще все выглядит до крайности нелепо,
даже абсурдно.
– Вы правы в одном, Гастингс. Всегда разумно
подозревать всех, до тех пор пока вы логично и безусловно не докажете
невиновность каждого из них. Скажите, какие, по-вашему, есть возражения против
того, что мисс Ховард намеренно отравила миссис Инглторп?
– Мисс Ховард была ей предана! – воскликнул я.
Пуаро раздраженно щелкнул языком.
– Вы рассуждаете как ребенок! Если мисс Ховард была
способна отравить старую леди, она могла отлично симулировать преданность! Нет,
мы должны искать истину где-то в другом месте. Вы абсолютно правы в вашем
предположении, что ненависть мисс Ховард к мистеру Инглторпу слишком неистова,
чтобы выглядеть естественной, но вы пришли к абсолютно неверному заключению. Я
сделал другие выводы, которые считаю верными, но не будем пока о них
говорить. – Минуту помолчав, Пуаро добавил: – По-моему, есть одно
непоколебимое возражение против того, что мисс Ховард является убийцей.
– И что же это?
– То, что смерть миссис Инглторп ей не приносит никакой
пользы. А убийства без причины не бывает.
Я задумался.
– А не могла миссис Инглторп составить завещание в ее
пользу?
Пуаро покачал головой.
– Но ведь вы сами высказали такое предположение мистеру
Уэллсу, – удивился я.
Пуаро улыбнулся:
– Это было сделано умышленно, с определенной целью. Я
не хотел упоминать имени человека, которое действительно было у меня на уме.
Мисс Ховард занимала сходное положение, поэтому я назвал ее.
– И все-таки миссис Инглторп могла бы это сделать. В
самом деле, завещание, составленное после полудня в день ее смерти, могло…
Пуаро снова затряс головой, да так энергично, что я
замолчал.
– Нет, друг мой! У меня есть маленькая идея по поводу
этого завещания. Но я могу сказать вам лишь одно: оно не было в пользу мисс Ховард.
Я принял его заверения, хотя на самом деле не понимал, как
он мог быть настолько в этом уверен.
– Ну что же! – вздохнул я. – Таким образом,
мы оправдали и мисс Ховард. Вообще-то это ваша вина, что я стал ее подозревать.
Я имею в виду то, что вы сказали относительно ее показаний на дознании.
Пуаро выглядел озадаченным:
– Что же я сказал?
– Вы не помните? Это было, когда я назвал ее и Джона
Кавендиша единственными вне подозрений.
– О-о!.. Да, в самом деле. – Казалось, он немного
сконфузился, но быстро справился с собой. – Между прочим, Гастингс, я
хотел бы вас кое о чем попросить.
– Разумеется! О чем же?
– Когда окажетесь наедине с Лоуренсом Кавендишем,
пожалуйста, скажите ему следующее: «У меня к вам поручение от Пуаро. Он велел
вам передать: „Найдите еще одну кофейную чашку, и вы успокоитесь!“ Ни больше ни
меньше.
– «Найдите еще одну кофейную чашку, и вы
успокоитесь»? – повторил я, совершенно ничего не понимая.
– Отлично!
– Но что это значит?
– О-о! Попробуйте узнать сами. Все факты вам известны.
Просто скажите ему это и послушайте, что он ответит.
– Очень хорошо… но все это невероятно загадочно!
В это время мы въезжали в Тэдминстер, и Пуаро попросил
водителя подъехать к дому с вывеской: «Аптекарь. Проводятся анализы».
У аптеки он выскочил из машины, вошел внутрь и через
несколько минут вернулся.
– Ну вот, – сообщил Пуаро, – это все, что я
должен был сделать.
– А что вы там делали? – спросил я с непритворным
интересом.
– Оставил кое-что для анализа.
– Что именно?
– Немного какао, которое взял из кастрюльки в спальне
миссис Инглторп.
– Но этот анализ уже делали! – воскликнул я,
совершенно озадаченный. – Какао занимался доктор Бауэрштейн, и вы тогда
еще посмеялись над возможностью содержания в нем стрихнина.
– Я знаю, что доктор Бауэрштейн уже проводил анализ
какао, – спокойно отозвался Пуаро.
– В таком случае зачем же делать еще раз?
– Ну, скажем, это моя прихоть. Мне захотелось повторить
анализ. Вот и все!
Больше я не смог вытянуть из него ни слова.
Эти действия Пуаро были для меня загадкой. Я не видел в них
никакого смысла. Тем не менее моя вера в Пуаро, которая одно время несколько
поблекла и пошатнулась, с момента его триумфального доказательства невиновности
Алфреда Инглторпа полностью восстановилась.
