Затем оказалось, что я допустил серьезную оплошность. Кофе
был подан не шести, а семи персонам, так как в тот вечер в доме находился
доктор Бауэрштейн. Это меняло дело, ибо в таком случае одной чашки недоставало.
Слуги ничего не заметили. Горничная Анни, подававшая кофе, внесла на подносе
семь чашек, не зная, что мистер Инглторп его не пил, а Доркас, которая на
следующее утро убирала посуду, обнаружила, как всегда, шесть чашек… Вернее, она
увидела пять чашек, так как одна чашка была найдена разбитой в комнате миссис
Инглторп.
Я был уверен, что отсутствовавшая чашка и была той, из
которой пила мадемуазель Цинтия. Причем у меня была дополнительная причина для
такой уверенности. Дело в том, что во всех найденных чашках остатки кофе
содержали сахар, тогда как мадемуазель Цинтия всегда пьет кофе без сахара.
Мое внимание привлек рассказ Анни, что на подносе с чашкой
какао, который она каждый вечер относила в комнату миссис Инглторп, была
рассыпана «соль». Я, разумеется, взял пробу остатков какао и послал на анализ.
– Но это уже было сделано доктором Бауэрштейном! –
поспешно перебил Лоуренс.
– Не совсем так. Доктор Бауэрштейн просил сообщить,
содержится ли в какао стрихнин. Он не делал анализа на содержание в какао
наркотика, как это проделал я.
– Наркотика?
– Да. Вот заключение работника лаборатории. Миссис
Кавендиш подсыпала безопасный, но эффективный наркотик обеим – и миссис
Инглторп, и мадемуазель Цинтии. Позднее ей, вероятно, пришлось пережить
довольно mauvais quart d'heure.
[57]
. Представьте себе чувства
миссис Кавендиш, когда ее свекровь вдруг почувствовала себя плохо и сразу же
умерла. Миссис Кавендиш услышала слово «яд»! А ведь она была абсолютно уверена,
что воспользовалась совершенно безвредным средством. Какое-то время она не
могла отделаться от ужасной мысли, что смерть свекрови лежит на ее совести.
Охваченная паникой, миссис Кавендиш поспешно спускается вниз и бросает кофейную
чашку вместе с блюдечком, из которой пила мадемуазель Цинтия, в большую
бронзовую вазу, где они и находились до тех пор, пока не были обнаружены мсье
Лоуренсом. Миссис Кавендиш не осмелилась касаться остатков какао – вокруг было
слишком много людей. Представьте себе, какое она испытала облегчение, когда
услышала упоминание о стрихнине и поняла, что не имеет отношения к ужасной
трагедии.
Теперь стало ясно, почему так долго не проявлялись симптомы
отравления стрихнином. Наркотическое средство, принятое одновременно со
стрихнином, отсрочило проявление симптомов отравления на несколько часов.
Пуаро умолк.
Мэри пристально смотрела на него. Бледность на ее лице
медленно исчезала.
– Все, что вы сказали, мсье Пуаро, абсолютно верно! Это
были самые страшные часы в моей жизни. Я никогда их не забуду. Но вы просто
замечательны! Теперь я понимаю…
– Понимаете, что я имел в виду, – перебил ее
Пуаро, – когда предложил без страха и сомнения исповедаться папе Пуаро,
да? Но вы мне не доверились.
– Значит, – задумчиво произнес Лоуренс, –
какао со снотворным, выпитое после отравленного кофе, объясняет задержку
симптомов отравления?
– Совершенно верно. Однако был отравлен кофе или нет?
Тут возникают некоторые трудности, так как миссис Инглторп не пила кофе.
– Что?!
– Не пила… Вы помните, я говорил о пятне на ковре в
комнате миссис Инглторп? Что касается этого пятна, то тут есть особое
объяснение. Когда я его увидел, оно все еще было влажным, сильно пахло кофе, и
на ковре я нашел осколки фарфора. Мне было ясно, что произошло, так как со мной
случилось нечто подобное. Войдя в комнату, я поставил мой маленький чемоданчик
на столик у окна, но, накренившись, столешница сбросила его на пол в том же
месте. Очевидно, подобное произошло и с миссис Инглторп. Она поставила на
столик чашку с кофе, а предательская столешница сыграла с ней такую же шутку.
Что случилось потом – можно лишь догадываться, но я бы
предположил, что миссис Инглторп подняла разбитую чашку и поставила ее на
столик у своей кровати. Нуждаясь в каком-то стимулирующем средстве, она
подогрела какао и тут же его выпила. Теперь перед нами возникает новая загадка.
Мы знаем, что в какао стрихнина не было. Кофе она так и не выпила. И все-таки
между семью и девятью часами вечера каким-то образом стрихнин попал в ее
организм. Что же было третьим средством? Средством, настолько скрывавшим вкус
стрихнина, что, как ни странно, никто об этом не подумал. – Пуаро окинул
взглядом всех присутствовавших и значительно произнес: – Ее собственное укрепляющее
тонизирующее лекарство, которое она обычно принимала!
– Вы хотите сказать, – закричал я, – что
убийца подсыпал стрихнин в ее тоник?
– Не было никакой нужды это делать. Он уже был там… в
микстуре. Стрихнин, убивший миссис Инглторп, был идентичен прописанному ей
доктором Уилкинсом. Чтобы вам все стало ясно, я зачитаю выдержку из раздаточной
книги, которую нашел в аптеке госпиталя Красного Креста в Тэдминстере. Вот она:
«Это широко известный рецепт, и его можно прочитать в любом
медицинском учебнике:
Strychninae Sulph – gr. 1
Potass Bromide – 3vi
Aqua ad – 3viii
Fiat Mistura
За несколько часов такой раствор откладывает на дне большую
часть соли стрихнина в качестве нерастворимого бромида в виде прозрачных
кристаллов. В Англии известен случай, когда женщина умерла, приняв подобную
смесь: осевший стрихнин аккумулировался на дне, и, приняв последнюю дозу
микстуры, она проглотила почти весь стрихнин!»
Разумеется, в рецепте доктора Уилкинса бромида не было, но
вы помните, что я упомянул пустую коробочку из-под снотворных порошков бромида.
Один или два таких порошка, добавленные в тонизирующее лекарство, быстро
осаждали стрихнин, как это описано в книге, и последняя доза вызвала смерть.
Как вы узнаете несколько позднее, тот, кто обычно наливал лекарство для миссис
Инглторп, всегда был очень осторожен, чтобы не встряхнуть бутылку и оставить
осадок на дне непотревоженным.
Во всем этом деле прослеживается свидетельство того, что
трагедия намечалась на вечер понедельника. В этот день проволока звонка была
аккуратно перерезана. В понедельник вечером мадемуазель Цинтия договорилась
ночевать у своих друзей, так что миссис Инглторп осталась бы совершенно одна в
правом крыле дома, полностью отрезанная от всех, и, по всей вероятности,
скончалась бы до того, как ей могла быть оказана медицинская помощь. Однако,
боясь опоздать на организованный в деревне вечер, миссис Инглторп заторопилась
и забыла принять свое лекарство, а на следующий день уехала из дому, так что
последняя, роковая, доза фактически была ею принята на двадцать четыре часа
позже того времени, которое назначил убийца. Но именно по причине этой задержки
окончательное доказательство – последнее звено в цепи! – находится теперь
в моих руках.
