— И что же вы нашли? — нетерпеливо спросил Иаил. Ему нужен был повстанец, наглый кирин, сбежавший у него из-под носа. Другое капитану сейчас было неинтересно.
Как выяснилось, он ошибся.
— Виноват, сэр! Не могу знать, что это, сэр, — ответил лазутчик. На его лице отразилось удивление, смешанное с гадливостью. Иаил привык к подобным взглядам, он навидался их предостаточно. Безуспешно пытаясь скрыть отвращение, подчиненные всегда выдавали себя: бегающим взглядом, дрогнувшей губой, желваками на скулах или биением жилки на виске. Порой это так раздражало, что капитан милостиво помогал им забыть о злополучной неприязни, заставляя корчиться от боли. Впрочем, если бы Иаил наказывал всех, у кого вызывал отвращение, времени ни на что другое не осталось бы. Вдобавок капитан сообразил, что гримаса омерзения относится к загадочной находке, и в нем проснулось любопытство.
— Сэр, мы обнаружили это у костра на развалинах Ярмарки у Сводов.
— Что именно?
— Не могу знать, сэр. На тварей не похоже. Разговаривает… Называет себя серафимом.
Иаил разразился хлюпающим смехом.
— Что за глупцы меня окружают?! Вы своих от чужих отличить не можете?
Лазутчик вздрогнул.
— Виноват, сэр. Такого быть не может, но с ним что-то не так. Если это правда…
— Веди его сюда.
Боец повиновался.
Снаружи послышались жуткие стоны и страдальческая мольба на языке серафимов:
— Братья, сородичи, сжальтесь над несчастным калекой, будьте милосердны!
Адъютант, закаленный долгими годами службы у Иаила, откинул полог и смертельно побледнел. Любопытство капитана усилилось.
В шатер втащили бочкообразное оплывшее тело с тоненькими кривыми руками и иссохшими скрюченными ногами. Лицо существа…
Иаил не побледнел. Его завораживало то, что другим внушало отвращение. Он поднялся с сиденья, подошел поближе и встал на колени, чтобы получше рассмотреть загадочное создание. Завидев капитана, оно отшатнулось от омерзения. Брат императора оценил комизм ситуации, но даже не улыбнулся.
— Умоляю! Пощадите! — возопило существо. — Я наконец добрался до дома. Мне помогла синевласая красавица, гадкая лгунья! Вкусная, как сказка… Пусть оплакивает своих мертвых монстров в городе из пепла и золы. Она обманула меня! Срок желания истек! Сколько мне еще падать?! Прошла тысяча лет. Пощадите!
Иаил сообразил, что перед ним — легенда.
— Падший, — изумленно прошептал он, глядя в прекрасные глаза на раздувшемся багровом лице. Из лопаток существа торчали обломки кости: когда-то, в давно забытом прошлом, там росли крылья.
— Так ты действительно существуешь, — благоговейно произнес Иаил: это тот самый Падший! Он выжил, несмотря на все, что ему пришлось перенести.
— О мой добрый брат, смилуйся надо мной, пощади Разгута. Ангел с огненными глазами так жесток, он не стал мне помогать, его душа мертва…
Огненные глаза. Внезапно Иаила заинтересовала не только история изуродованного существа, но и его бессмысленная болтовня.
С неожиданной силой Разгут вырвался из рук охранников и потянулся к Иаилу, пытаясь облобызать его пальцы.
— Брат, ты же знаешь, каково быть сломленным, сжалься надо мной.
Иаил улыбнулся. Улыбаясь, он каждый раз вспоминал, в какую чудовищную маску превратилось его лицо. Впрочем, это меньше всего волновало брата императора. Он выжил. А та, что изуродовала его, прожила достаточно, чтобы в полной мере осознать свою ошибку — и еще столько же, чтобы пожалеть о том, что появилась на свет. Дух Иаила не сломлен, и хотя зубы его разбиты, а лицо изуродовано, жалость его никогда не задевала. Капитан позволил Разгуту уцепиться за милостиво протянутую руку и велел адъютанту принести еды.
— Для нашего гостя, — сказал он.
Для нашего очаровательного гостя.
49
Настоящая улыбка
Скрыть от друзей синяки не удалось. Придя к себе, Кэроу закатала рукава и вывалила на стол инструменты из ларца. Предыдущие кошмары и откровения, похоже, затмили собой ужасное зрелище, и Зузана ничего не сказала. Не глядя на подругу, Кэроу приступила к работе.
Тьяго с помощницей положили Зири на кровать — вот и поспали путешественники этой ночью! — и Шеста ушла за горячей водой, чтобы промыть раны. К счастью, Зири не приходил в сознание: в арсенале Кэроу не нашлось бы ничего, чтобы облегчить его страдания. Откуда ей взять болеутоляющее? Она не целитель.
Или целитель? Она умела то, что обычным врачевателям не под силу. Во всяком случае, надежда оставалась: ту же магию, что использовали для создания тел, можно было направить на восстановление и исцеление. Восстановить можно даже мертвое, не слишком изувеченное тело, если заняться этим сразу же после гибели, пока не начался распад тканей. Впрочем, собирать души гораздо практичнее, потому что воины обычно погибали не на пороге воскресителя, а на поле боя. Бримстоун всегда говорил, что проще создать новую оболочку, чем восстановить разрушенную.
Он сравнивал это с починкой прорехи в вязаной одежде: сначала ткань была цельным волокном, а потом в ней появились разрывы, утратился изначальный порядок петель. Торчащие обрывки можно соединить, это требовало невероятного упорства и высочайшего мастерства, однако восстановленная материя вряд ли будет такой же, как прежде.
Опустившись на колени, Кэроу осмотрела раны Зири. С ужасающим разрезом улыбки справиться легче всего: нанесенная острым клинком рана затронула лишь крупные мышцы несложной конфигурации. Наверняка останутся шрамы, но это не самое страшное.
— Это что, пепел? — спросил Тьяго, склонившись поближе.
Кэроу присмотрелась: так и есть, губы и рот Зири перемазаны жирными черными хлопьями.
— Похоже, он ел золу, — отметила она.
— Или его накормили, — мрачно сказал Тьяго.
Накормили пеплом? Кто? Кэроу осторожно разжала пальцы Зири и сдавленно простонала. Ладони пронзили насквозь, левая кисть разорвана от центра ладони до места соединения среднего и безымянного пальца, как будто он рывком высвободил руку. При мысли о невыносимой боли Кэроу сдавило виски. Она осторожно опустила руки раненого на грудь.
— Ты сможешь исцелить его? — недоверчиво спросил Тьяго.
Кэроу задумалась, вспоминая занятия в лицее. Анатомическое строение кистей рук — одно из самых сложных: двадцать девять костей, семнадцать мышц только в ладони, больше сотни связок…
— Не знаю. — Кэроу отвела глаза.
— Если не можешь, так и скажи, не тяни.
Она похолодела.
— Почему? — спросила она, заранее зная ответ.
— С увечными руками это тело ему ни к чему. И мне тоже.
— Но это же его естественное тело!
