Книга Парижские тайны, страница 170. Автор книги Эжен Сю

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Парижские тайны»

Cтраница 170

Но он ошибался.

Подобно пламени факела, который то угаснет, то разгорится, меркнущий разум Мореля иногда еще вспыхивал, освещая отдельные сцены отблесками понимания, но вдруг заколебался и... угас.

Совершенно безразличный ко всему, что говорилось и происходило вокруг него, гранильщик тихо сошел с ума.

Хотя его шлифовальный круг находился на другом конце верстака, а под рукой у него не было ни драгоценных камней и никаких орудий, ремесленник внимательно и прилежно выполнял свою обычную работу с помощью воображаемых инструментов.

Он сопровождал эту пантомиму тихим жужжанием, воспроизводя звук вращающегося шлифовального колеса.

— Смотрите, смотрите, — продолжала Луиза со все возрастающим страхом. — Что с ним?

Затем она приблизилась к ремесленнику.

— Отец, вы меня слышите? Отец!

Морель посмотрел на нее мутным и неопределенным, ничего не выражающим взглядом, свойственным тихопомешанным.

Не прекращая своей воображаемой работы, он заговорил негромко и печально:

— Я должен тысячу триста франков... это цена за жизнь Луизы. Надо работать, работать... О, я заплачу, заплачу, заплачу...

— Господи, но это немыслимо! Это не может продолжаться! Ведь он не совсем сошел с ума, не правда ли? — вскричала Луиза душераздирающим голосом. — Он придет в себя... Это лишь минутное затмение.

— Морель, друг мой! — обратился к нему Родольф. — Мы здесь, рядом с вами. Вот ваша дочь, и она ни в чем не повинна...

— Тысячу триста франков! — проговорил гранильщик и продолжал свою воображаемую работу, не глядя на Родольфа.

— Отец! — воскликнула Луиза, бросаясь перед ним на колени и хватая его за руки. — Это я, твоя дочь Луиза!

— Тысяча триста франков, — повторил он, с трудом вырываясь из объятий дочери. — Тысяча триста франков... А иначе, — добавил он шепотом, словно доверяя величайшую тайну, — иначе Луизу ждет гильотина...

И он снова принялся вращать воображаемый шлифовальный круг.

Луиза закричала:

— Он сошел с ума! Он безумен! И все из-за меня... Я всему причина. О господи, господи, но я не виновата... Я не хотела сделать ничего дурного... Это все он, этот зверь, чудовище!

— Успокойся, бедное дитя, наберись храбрости, — сказал Родольф. — Не будем терять надежды... Может быть, это только временное помешательство. Ваш отец слишком настрадался; столько несчастий, и все одно за другим, этого никто бы не перенес... Разум его затмился, однако будем надеяться, что не надолго.

— Но моя мать, моя бабушка, сестры, братья, что с ними станет? — воскликнула Луиза. — Теперь у них нет ни отца, ни меня... Они умрут от голода, нищеты и отчаяния!

— Вы забыли обо мне... Успокойтесь, у них ни в чем не будет недостатка... И наберитесь храбрости, говорю я вам. Ваше признание поможет покарать опасного преступника. Вы убедили меня в своей невиновности, и она будет признана всеми, я в этом уверен.

— Ах, сударь, вы видите, сколько зла причиняет этот человек: бесчестие, безумие, смерть... И никто ничего с ним не может поделать! От одной этой мысли мне не хочется жить!

— Пусть другая мысль поможет вам перенести все беды.

— Что вы хотите сказать, сударь?

— Унесите с собой уверенность, что ваш отец, вы сами и все ваши близкие будут отомщены.

— Отомщены?

— Да! Клянусь вам! — торжественно ответил Родольф. — Клянусь вам, когда преступления этого человека будут доказаны, он жестоко поплатится за бесчестие, смерть и безумие, которые сеет вокруг себя. И если даже закон окажется бессильным покарать его, если его хитрость и ловкость столь же непомерны, как его злодеяния, против его хитрости найдется другая хитрость, против его ловкости — другая ловкость, против его злодеяний — еще более страшные, но праведная неотвратимая месть не будет похожа на трусливое и тайное убийство.

— Ах, сударь, да услышит вас бог! Я не думаю об отмщении за мои страдания, я думаю о безумном отце, о моем ребенке, который ни минуты не прожил...

Луиза сделала последнюю попытку вырвать Мореля из мрака безумия.

— Прощай, отец, прощай! — воскликнула она. — Меня уводят в тюрьму... Я больше тебя не увижу! Твоя Луиза прощается с тобой. Отец, отец мой, отец!

Но он не ответил на эти душераздирающие призывы.

Ничто не пробудилось в его несчастной помраченной голове, ничто...

Струны родительских чувств, которые труднее всего разорвать, даже не дрогнули, не отозвались.

Дверь мансарды открылась. Вошел полицейский комиссар.

— Время истекло, — сказал он Родольфу. — К сожалению, должен вам сказать, что эта беседа не может быть продолжена долее.

— Эта беседа окончена, — с горечью ответил Родольф, показывая на Мореля. — Луизе нечего больше сказать своему отцу, потому что он не слышит свою дочь... Он сошел с ума.

— Господи боже мой! Этого я и боялся! — воскликнул комиссар. — Какой ужас!

Он живо приблизился к ремесленнику и после минутного осмотра убедился в горестной истине.

— Ах, сударь, — печально сказал он Родольфу, — я с самого начала искренне желал, — чтобы невиновность этой юной девушки была признана и доказана! Однако после такого несчастья я не стану ограничиваться одними пожеланиями, нет! Я расскажу об этой семье, такой честной и такой обездоленной, я расскажу о последнем ужасном ударе, который ее поразил, и можете не сомневаться, судьи найдут еще одну причину, чтобы оправдать обвиняемую.

— Хорошо, сударь, — согласился Родольф. — Поступая таким образом, вы не только выполняете свои обязанности, вы исполняете священный долг.

— Поверьте мне, наши обязанности почти всегда тяжелы и печальны, поэтому мы всегда радуемся и бываем счастливы, когда можем оказать помощь добрым и честным людям.

— Еще одно слово, сударь. Признания Луизы Морель убедили меня в ее невиновности. Можете вы мне сказать, как было открыто ее так называемое преступление, вернее, кто об этом донес?

— Сегодня утром, — ответил комиссар, — ко мне явилась экономка господина Феррана и заявила, что после поспешного бегства Луизы Морель, которая, как она знает, была на седьмом месяце беременности, она поднялась в ее комнату и нашла там следы тайных родов. После недолгих поисков следы на снегу позволили ей обнаружить труп новорожденного младенца, похороненного в саду.

После ее заявления я прибыл на Пешеходную улицу. Господин Ферраи был возмущен, что такой скандал произошел в его доме. Кюре из церкви Благовещения, за которым он послал, тоже подтвердил, что дочь Мореля призналась перед ним в своем грехе и просила своего хозяина проявить к ней жалость и милосердие. Кроме того, он часто слышал, как господин Ферран самым строгим тоном предостерегал Луизу Морель, предсказывая ей, что рано или поздно она себя погубит. «И предсказания его исполнились самым прискорбным образом», — добавил священник. Негодование господина Феррана, — продолжал комиссар, — показалось мне таким справедливым, что я его разделил. Он сказал мне, что Луиза Морель наверняка укрылась у своего отца. Я тотчас направился сюда. Преступление было явным, и у меня имелись все основания для немедленного ареста.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация