Книга Парижские тайны, страница 174. Автор книги Эжен Сю

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Парижские тайны»

Cтраница 174

Правда, его вынудили к этому обстоятельства, и он связался с двумя сообщниками. Эта грубейшая ошибка, как и сам он признавал, частично была исправлена: ни один из двух сообщников не мог его предать, не выдав при этом себя, и оба не могли извлечь из такого предательства ничего, кроме праведного гнева общества и суда над ними самими и над нотариусом.

Значит, в этом отношении он мог быть спокоен.

А в остальном, замышляя новые преступления, он рассчитывал, что помощь этих неудобных сообщников скоро вполне окупится.

Еще несколько слов о внешнем облике Жака Феррана, и мы проследуем в его контору, где найдем главных героев нашего рассказа.

Феррану было пятьдесят лет, но выглядел он всего на сорок. Среднего роста, чуть сгорбленный, широкоплечий, коренастый, мускулистый, рыжий и весь заросший, как медведь.

Он приглаживал волосы на висках, лоб его был с залысинами, брови едва различимы, цвет лица желчный, серо-зеленый, но и это трудно было различить из-за бесчисленных рыжих веснушек. Но когда он сильно волновался, эта рыжая землистая маска наливалась кровью и становилась почти фиолетовой.

Лицо у него было плоское; как говорят в простонародье — мертвая голова. Нос вздернутый и на конце приплюснутый, губы такие тонкие и незаметные, что рот казался щелью, а когда он зловеще и зло улыбался, виднелись края его гнилых зубов почти черного цвета. Всегда чопорный, важный, он хранил одновременно суровое и блаженное выражение лица, невозмутимое и строгое, холодное и задумчивое. Его маленькие черные глазки, живые и пронзительные, прятались за большими зелеными очками.

У Жака Феррана было отличное зрение, но, прячась за этими очками, он приобретал огромное преимущество! Он все видел, а его не видели. А зачастую как много может сказать случайный и невольный взгляд! Несмотря на всю свою беспредельную дерзость, ему пришлось раза два-три в жизни встретиться с пронизывающими, магическими взглядами людей, которые были сильнее его, и он вынужден был перед ними опускать глаза. Не надо! Ни при каких обстоятельствах он больше не будет опускать глаз перед человеком, который расспрашивает, обвиняет или осуждает.

Большие очки господина Феррана были, таким образом, своего рода амбразурами, из которых он внимательно следил за всякими маневрами своего врага... ибо все на свете были врагами нотариуса, все на свете были простаками или глупцами, а те, кто сможет его обвинить, — такие же дураки, только более или менее просвещенные и взбунтовавшиеся.

Одевался Жак Ферран скромно, даже очень, все на нем было грязноватое или какое-то поношенное. Его лицо со щетиной, — он брился раз в два-три дня, — его грязные и корявые руки, плоские ногти с черными ободками, запах как от старого козла, заплатанные сюртуки, засаленные шляпы, перекрученные галстуки, черные шерстяные носки и грубые ботинки внушали особое уважение глупым клиентам, которые видели во всем этом пренебрежение к мирским благам и философскую отрешенность, которая их покоряла.

«Каким своим вкусам, каким пристрастиям и слабостям принес бы нотариус в жертву это бесконечное доверие к нему? – говорили люди. — Да никаким! Он зарабатывал, наверное, шестьдесят тысяч франков в год, а жил в своем ветхом доме с одной служанкой и старой экономкой. Единственное его удовольствие — ходить к мессе по воскресеньям и на торжественные службы по праздникам. Никакая опера не заменит ему величавый голос органа. Никакое общество — мирной беседы с кюре и скромного ужина с ним у затопленного камина. Вся его радость была в безупречности, его гордость в честности, его блаженство — в светлой вере».

Таково было мнение окружающих о Жаке Ферране, этом редкостном и великом, добродетельнейшем из людей.

Глава XIV. КОНТОРА

Контора г-на Феррана походила на все конторы, клерки — на всех клерков. В контору проходили через прихожую, где стояли четыре старых стула. В самой конторе, обставленной со всех сторон этажерками с папками, где содержались дела всевозможных клиентов г-на Феррана, сидели пять молодых людей, склоняясь над столиками черного дерева, то хохоча, то болтая между собой; то старательно что-то записывая.

Приемная, также обставленная полками с разными бумагами в папках, всецело принадлежала господину главному клерку. За нею была совершенно пустая комната, которая для большей секретности отделяла приемную от кабинета нотариуса. Таково было расположение всей этой юридической кухни, где стряпались всевозможные завещания, договоры, акты и прочие документы.

На старых часах, стоявших между двумя окнами конторы, кукушка прокуковала два раза. Среди клерков чувствовались нервозность и беспокойство. Обрывки разговоров позволят понять причину их волнения.

— Если бы кто-нибудь посмел сказать мне, что Франсуа Жермен — вор, — горячился один из молодых людей, – я бы ответил: вы лжете!

— И я тоже!

— И я...

— Меня так потрясло, когда я увидел, как полицейские схватили его и увели, что я за столом не проглотил и куска... Впрочем, оно и к лучшему, это спасло меня от ужасной похлебки, которой нас потчует каждый день мамаша Серафен.

— Семнадцать тысяч франков — немалая сумма!

— Еще бы!

— И подумать только, почти полтора года Жермен прослужил кассиром, и за все это время из кассы не пропало ни одного сантима!

— Я считаю, наш патрон был неправ, когда потребовал арестовать Жермена. Ведь бедняга клялся всеми богами, что взял всего тысячу триста франков в золотых монетах. И к тому же сегодня утром принес эти деньги, чтобы вернуть их в кассу, но патрон все равно послал за полицией.

— Да, нелегко иметь дело с такими безупречными людьми: они безжалостны к нашим слабостям.

— И все равно, он обязан был дважды подумать, прежде чем губить молодого человека, который до сих пор вел себя безупречно.

— Ферран сказал: «Пусть это послужит примером!»

— Примером кому? Честным он не нужен, а бесчестные и так знают, что, сколько ни воруй, когда-нибудь да попадешься.

— Но, похоже, этот дом весьма заинтересовал комиссара полиции...

— Как это?

— Да ты что, не знаешь, черт побери? Утром эта несчастная Луиза, а потом — Жермен...

— С Жерменом тут что-то непонятное...

— Но ведь он признался!

— Да, признался, что взял тысячу триста франков, но клянется, что не брал пятнадцати тысяч франков в ассигнациях и семисот франков золотом, которых недосчитали в кассе.

— В самом деле, зачем признаваться в одном и отрицать другое?

— Да, ты прав, за тысячу пятьсот франков дают столько же, как за пятнадцать тысяч.

— С той лишь разницей, что хитрец себе думает: когда я выйду из тюрьмы, эти пятнадцать тысяч франков помогут мне очень прилично устроиться.

— Да, не глупо!

— Но что ни говорите, за этим что-то кроется.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация