Книга Парижские тайны, страница 292. Автор книги Эжен Сю

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Парижские тайны»

Cтраница 292

— Ну а пока мы будем управляться с этой торговкой, где будет Краснорукий? На улице перед кабаком! — сказала вдова подозрительно.

— А где, по-вашему, он должен быть? А если кто пойдет к кабачку, разве не должен он его отвадить и помешать войти туда, где мы будем обделывать свое дело?..

— Николя! Николя! — вдруг закричала Тыква, остававшаяся на своем посту. — Появились две женщины...

— Скорее, скорее, мать, берите свою шаль; я отвезу вас на тот берег, по крайней мере, хоть это будет сделано.

Вдова сняла свою траурную косынку и надела чепец из черного тюля. Потом она завернулась в большую шаль из шотландки в серую и белую клетку, заперла дверь на кухню, а ключ положила за ставень на первом этаже; после чего последовала за сыном на пристань.

Почти против воли она, перед тем как покинуть остров, бросила долгий взгляд на окно комнаты Марсиаля, нахмурила брови и плотно сжала губы; при этом она снова сильно вздрогнула и чуть слышно прошептала:

— Это по его вине, по его собственной вине...

— Николя, ты их видишь?! Там, внизу, на склоне холма, одна одета как крестьянка, а другая как городская! — воскликнула Тыква, указывая рукой на берег реки.

Госпожа Серафен и Лилия-Мария спускались по узкой тропинке, огибавшей довольно крутой и высокий откос, откуда была видна печь для обжига гипса.

— Подождем условного знака, а то как бы не опростоволоситься, — ответил Николя.

— Ты что, слепой! Разве ты не признал толстуху, что позавчера к нам приходила! Гляди, она в той же оранжевой шали. А как торопится эта молоденькая крестьяночка! Вот дуреха-то, она, видно, не подозревает о том, что ее ждет.

— Да, теперь я признал толстуху. Пошли, дело идет на лад, дело идет на лад! Да, вот мы как с тобой уговоримся, Тыква, — прибавил Николя. — Я усажу старуху и девчонку в ялик с люком, а ты поплывешь за мной на другом ялике, след в след, и смотри — греби повнимательнее, чтоб я мог одним прыжком перескочить в твою лодку, как только я открою люк и мой ялик пойдет ко дну.

— Не бойся, я не впервой на веслах сижу, ведь так?

— Да я не боюсь потонуть, ты-то ведь знаешь, как я плаваю! Но, коли я вовремя не перескочу в твою лодку, бабы, барахтаясь в воде, чтобы не утонуть, еще, чего доброго, уцепятся за меня... А это уж спасибо! Не хочу я наглотаться воды вместе с ними.

— Старуха машет носовым платком, — сказал Тыква. — Они уже у самой воды.

— Давайте, давайте, мать, садитесь в лодку, — сказал Николя, отчаливая. — Когда они обе увидят, что вы в моей лодке приплыли, они ничего бояться не станут... А ты, Тыква, прыгай в другой ялик и греби получше, сестра. Ах да, прихвати-ка мой багор и положи его рядом с собой, он острый, как копье, и может мне пригодиться. Ну, в путь! — прибавил разбойник, положив в лодку Тыквы длинный багор с острым железным наконечником.

Через минуту оба ялика, в одном из которых сидели Николя и его мать, а в другом — Тыква, причалили к берегу, где г-жа Серафен и Лилия-Мария уже ожидали их несколько минут.

Пока Николя привязывал свою лодку к колу, воткнутому к землю, г-жа Серафен подошла к нему и чуть слышным шепотом проговорила:

— Скажите, что госпожа Жорж нас ждет.

Затем, уже громко, домоправительница нотариуса прибавила:

— Мы немного опоздали, мой милый?

— Да, сударыня: госпожа Жорж уже несколько раз про вас спрашивала.

— Вот видите, милая барышная, госпожа Жорж нас ожидает, — проговорила г-жа Серафен, поворачиваясь к Певунье, которая, несмотря на доверие, каким она прониклась, почувствовала, как у нее сжалось сердце при виде зловещих лиц вдовы, Тыквы и Николя.

Но, услышав имя г-жи Жорж, она успокоилась и ответила:

— И мне тоже не терпится увидеть госпожу Жорж; хорошо, что добираться на остров нам недолго.

— А как она будет довольна, эта милая дама! — воскликнула г-жа Серафен. Потом, обратившись к Николя, она попросила: — Вот что, молодой человек, подгоните вашу лодку еще ближе к берегу, чтобы нам удобнее было сесть в нее. — И, снова понизив голос, она прибавила: — Надо непременно утопить девчонку; если она всплывет на поверхность, снова погрузите ее в воду.

— Сказано — сделано! А вы сами не бойтесь: как только я подам знак, протяните мне руку. Она в одиночку пойдет ко дну, для этого все готово, а вам страшиться нечего, — так же тихо ответил Николя.

Затем со свирепым безразличием, ибо его не тронули ни красота, ни молодость Лилии-Марии, он протянул девушке руку.

Слегка опершись на нее, Певунья вошла в лодку.

— Теперь ваш черед, любезная дама, — сказал Николя г-же Серафен.

И протянул руку старухе.

Было ли это предчувствие, недоверчивость или просто страх, что она не успеет перебраться из лодки, где сидели Николя и Певунья, когда суденышко пойдет ко дну, но домоправительница Жака Феррана, попятившись, сказала Николя: — Пожалуй, я лучше сяду в лодку той барышни. И она уселась рядом с Тыквой.

— В добрый час, — ответил Николя, обменявшись выразительным взглядом с сестрою.

И, упершись веслом в берег, он сильно оттолкнул лодку.

Дождавшись, пока г-жа Серафен устроится возле нее, Тыква оттолкнула от берега свою лодку.

Неподвижно стоя на берегу, сохраняя полную невозмутимость и полное равнодушие ко всему происходящему, вдова, задумавшись и целиком уйдя в свои мысли, упорно не сводила глаз с окна в комнате Марсиаля, которое можно было различить сквозь ветви тополей.

Тем временем оба ялика, в первом из которых сидели Певунья и Николя, а во втором — г-жа Серафен и Тыква, медленно отплывали от песчаного берега.

Часть VII
Глава I. КАКОЕ СЧАСТЬЕ — СВИДЕТЬСЯ ВНОВЬ!

Прежде чем рассказать читателю о развязке драмы, которая происходила в лодке с подъемным люком, принадлежавшей Марсиалям, мы вернемся немного назад. Через несколько минут после того, как Лилия-Мария покинула в сопровождении г-жи Серафен тюрьму Сен-Лазар, вышла на свободу и Волчица.

Благодаря хорошим отзывам г-жи Арман и начальника тюрьмы, которым хотелось вознаградить ее за доброту, проявленную к Мон-Сен-Жан, любовницу Марсиаля выпустили на волю досрочно.

Надо сказать, что в душе этой испорченной, опустившейся и неукротимой женщины произошла необыкновенная перемена к лучшему.

Мысленно рисуя себе картину мирной, хотя трудной и одинокой жизни, о которой ей говорила Певунья, Волчица теперь с отвращением думала о той жизни, которую, она вела прежде.

Удалиться в глубь лесов вместе с Марсиалем — такова была отныне ее единственная цель, ее навязчивая мысль, против которой восставали, но тщетно, ее прошлые дурные инстинкты; эта странная женщина неотвязно думала о возможных пе ременах, после того как, желая избежать все возраставшего влияния на нее со стороны Певуньи, попросила перевести ее в другое отделение тюрьмы.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация