Сычиха сняла шаль.
Несмотря на все свое самообладание, Родольф вздрогнул от удивления при виде маленького изображения святого духа из лазурита, висящего на цепочке из поддельного золота, которую носила старуха, изображения, в точности соответствующего описанию той реликвии, которая, по словам г-жи Жорж, была на шее ее сына в день его исчезновения.
При этом открытии внезапная мысль блеснула в голове Родольфа. Со слов Поножовщика, Грамотей, бежавший с каторги полгода назад, сбил со следа полицию, обезобразив себя... и как раз полгода назад муж г-жи Жорж исчез с каторги и как в воду канул.
Сопоставив эти два факта, Родольф подумал, что Грамотей вполне мог быть супругом этой несчастной женщины.
Ее недостойный муж принадлежал некогда к зажиточному слою общества... а Грамотей употреблял иной раз изысканные обороты речи.
Одно воспоминание влечет за собой другое: Родольф вспомнил, кроме того, что, рассказывая ему с дрожью в голосе об аресте своего мужа, г-жа Жорж упомянула об отчаянном сопротивлении этого мерзавца, которому едва не удалось вырваться от полицейских благодаря своей геркулесовой силе.
Если этот злодей был мужем г-жи Жорж, он знает, конечно, об участи своего сына. Кроме того, в бумажнике, украденном ям у иностранца, известного под именем Том, имелись какие-то бумаги, относящиеся к рождению Певуньи.
Итак, у Родольфа появились новые, и серьезные, причины продолжать начатое дело.
К счастью, его озабоченность ускользнула от внимания разбойника, усердно потчевавшего Сычиху.
— Черт возьми!.. Какая у вас красивая цепочка... — обратился Родольф к одноглазой.
— Красивая... и недорогая... — ответила, смеясь, старуха. — Это поддельное золото, ношу ее, пока муженек не купит мне золотую...
— Все зависит от господина Родольфа, Хитруша... Если наше дельце выгорит, будь покойна...
— Поразительная подделка, нипочем не отличишь от золотой, — продолжал Родольф, — а что это за голубая штучка висит на ней?
— Это подарок муженька взамен бимбера
[60]
, который он обещал мне... правда, Чертушка?
Родольф отметил, что его подозрения наполовину подтвердились. Он с беспокойством ожидал ответа Грамотея.
— Тебе придется сохранить эту безделушку, несмотря на бимбер, Хитруша... Это талисман... Он приносит счастье...
— Талисман? — небрежно заметил Родольф. — Неужто вы верите в талисманы? Где же вы, к черту, откопали его?.. Дайте мне адрес фабрики.
— Их больше не делают, мой дорогой, лавочка закрылась... Эта безделушка относится к седой древности, ее носили три поколения. Я очень дорожу ею — это фамильная драгоценность, — прибавил он с мерзкой улыбкой. — Потому-то я и подарил ее Хитруше... пусть приносит ей счастье в наших совместных операциях, ибо она весьма ловко помогает мне... Увидите, увидите ее в деле... если мы предпримем вместе какую-нибудь коммерческую сделку... Но вернемся к главному предмету нашего разговора... Вы говорили, что на аллее Вдов...
— Имеется под номером семнадцать дом, принадлежащий богачу... зовут его...
— Я не так бестактен, чтобы интересоваться его фамилией... И вы говорите, что в его кабинете имеется шестьдесят тысяч франков золотом?
— Шестьдесят тысяч франков золотом! — воскликнула Сычиха.
Родольф утвердительно кивнул.
— И вы знаете расположение комнат в этом доме? — спросил Грамотей.
— Прекрасно знаю.
— А войти в дом трудно?
— Со стороны аллеи Вдов — каменная ограда семи футов высотой, сад, в который выходят окна одноэтажного дома без всяких уступов и выступов.
— И один-единственный привратник охраняет эти сокровища?
— Да!
— Каков же ваш план кампаний, молодой человек?
— План самый простой... перелезть через стену, открыть отмычкой входную дверь или взломать ставни с внешней стороны. Что вы на это скажете?
— А что, если привратник проснется? — спросил Грамотей, пристально смотря на молодого человека.
— Сам будет в этом виноват... — ответил Родольф многозначительно. — Ну как, подходит вам это дельце?
— Вы прекрасно понимаете, что я ничего не отвечу вам, пока не увижу всего своими глазами, иначе говоря, с помощью моей жены; но если все, что вы говорите, соответствует действительности, мне кажется, что следует взять эти сокровища еще тепленькими... сегодня вечером.
И злодей пристально взглянул на Родольфа.
— Сегодня вечером... невозможно, — холодно ответил тот.
— Почему, раз хозяин возвращается только послезавтра?
— Да, но я не могу сегодня вечером!..
— Неужели? Ну, а я не могу завтра.
— По какой причине?
— По той же, которая мешает вам действовать сегодня... — ответил с ухмылкой разбойник.
— Ладно!.. Согласен, пусть будет сегодня вечером. Где мы встретимся с вами? — ответил, немного подумав, Родольф.
— Встретимся? Мы не расстанемся до вечера, — сказал Грамотей.
— Как так?
— А к чему нам разлучаться? Погода проясняется, мы погуляем, бросим взгляд на аллею Вдов. Вы посмотрите, как работает моя жена. После чего мы вернемся, сыграем партию в пикет и закусим в знакомом мне подвальчике на Елисейских полях, в том, что рядом с рекой; а ввиду того, что аллея эта пустеет рано, мы отправимся туда к десяти часам вечера.
— Я присоединюсь к вам в девять часов.
— Хотите вы или не хотите участвовать в деле вместе с нами?
— Хочу.
— В таком случае мы не расстанемся до вечера... иначе...
— Иначе?
— Я подумаю, что вы собираетесь устроить мне заманиху
[61]
, а потому и хотите уйти...
— Если я собираюсь устроить вам ловушку, что мешает мне сделать это сегодня вечером?
— Решительно все... Вы не ожидали, что я предложу вам немедленно приступить к делу. А поскольку мы не разлучимся, вы не сумеете никого предупредить...
— Вы не верите мне?..
— Нисколько... но так как в вашем предложении может оказаться доля правды, а шестьдесят тысяч франков заслуживают того, чтобы ими заняться... я согласен попытать счастье, но только сегодня вечером или никогда... В последнем случае, я пойму, что вы собой представляете... и угощу вас в свою очередь... не сегодня, так завтра, кушаньем собственного изготовления...
— А я отплачу вам за любезность... можете не сомневаться.
— Все это глупости! — пробормотала Сычиха. — Я скажу то же, что и Чертушка; сегодня вечером или никогда.
