Крючок, которому было поручено следить за надзирателем, стоял подле двери. Скелет, вынув трубку изо рта, спросил Верзилу:
— Знаешь ли ты молодого голубоглазого брюнета, Жермена, вроде бы честного парня?
— Жермен здесь! — злобно воскликнул Верзила.
— Ты его знаешь?
— Знаю ли я его?.. — ответил Верзила. — Друзья, он «наседка»... говорю я вам… надо его проучить...
— Да, да, — закричали арестанты.
— Ты убежден, что он наушничал? — спросил Франк. — Не ошибаешься? Погубить невинного человека...
Эти слова не понравились Скелету; наклонившись к Хромому, он шепнул:
— Кто это?
— Знакомый, я с ним работал.
— Ты в нем уверен?
— Да, но он трус, рохля.
— Ладно, буду за ним следить.
— Расскажи, кого Жермен продал, — спросил один из заключенных.
— Рассказывай, Верзила, — повторил Скелет, не спуская глаз с Франка.
— Хорошо, — сказал Верзила, — один житель Нанта по имени Велю, выйдя на волю, воспитывал бездомного мальчика. Когда мальчуган вырос, Велю устроил его в Нанте на службу в контору банкира, надеясь при помощи Жермена сварганить одно дело, задуманное им уже много лет тому назад, а именно: подлог документа и ограбление банкира тысяч на сто франков. Сделать это предполагалось в два приема... Все уже было готово. Велю надеялся на юнца как на себя; этот шалопай спал там, где находилась касса. Велю объяснил ему свой план. Жермен промолчал, потом сообщил все хозяину и в тот же вечер удрал в Париж.
Арестанты возмущенно зашептались, послышались угрозы в адрес Жермена:
— Это доносчик... Надо его покалечить...
— Я его задену... и затем прикончу...
— Надо раскроить ему рожу, чтоб потом его отправили в госпиталь.
— Молчать! — грозно закричал Скелет. Арестанты умолкли.
— Говори, — сказал староста Верзиле, продолжая курить.
— У Велю было два дружка. Они думали, что Жермен согласен участвовать в деле и поможет им. В ту же ночь они совершили нападение; но Жермен предупредил банкира, и тот зорко охранял дом. Один из приятелей Велю был пойман, когда он лез в окно, но сам Велю убежал... Он был разгневан предательством Жермена и тем, что не удалось схватить куш, и приехал в Париж. Вдруг, средь бела дня, встречает там юношу. Днем Велю боится что-либо предпринять, но он замечает, где Жермен живет, и ночью мы втроем окружили Жермена... К несчастью, он от нас ускользнул... и удрал с улицы Тампль, где жил раньше; с тех пор мы не могли его найти, но раз он здесь... я требую...
— Не твое дело требовать, — властно заявил Скелет. Верзила замолчал.
— Этим займусь я, ты уступишь мне шкуру доносчика, я расправлюсь с ним, не зря меня зовут Скелетом. Я — живой труп... мне ведь приготовлена могила в Кламаре; ничем не рискуя, поработаю для наших ребят. Шпионы губят нас больше, чем легавые. Их переводят от нас в Рокетт, а из Рокетт отправляют в Консьержери. Они чувствуют себя в безопасности. Но не выйдет. Когда в каждой тюрьме убьют своего шпиона, не важно, где он предавал, другим будет неповадно... Я покажу пример... Так поступят и другие.
Арестанты, восхищавшиеся смелостью Скелета, столпились вокруг него. Даже Крючок, вместо того чтобы оставаться у двери, присоединился к ним и не заметил, как новичок вошел в зал.
На нем была серая куртка и надвинутый на лоб синий колпак, вышитый красной шерстью. Он вздрогнул, услышав имя Жермена, затем присоединился к толпе, окружавшей Скелета, всячески одобряя жестами и возгласами решение старосты.
— Лихой молодец, Скелет, — сказал один из арестантов, — ну и башка у него!
— Он и самого дьявола не побоится!
— Настоящий мужчина!
— Если бы все арестанты были такими же молодцами... именно тогда мы стали бы судьями и казнили бы честных людей.
— Это было бы справедливо... Всякому свой черед...
— Да... но мы никак не договоримся.
— Все равно... он помогает всем ворам. Зная, что их ждет, доносчики перестанут наушничать.
— Ясное дело.
— Скелету ничего не стоит убить предателя, раз он уверен, что его дни сочтены.
— По-моему, жестоко убивать юношу, — возразил Франк.
— Как, почему, — гневно завопил Скелет, — разве мы не имеем права завалить предателя?
Поразмыслив, Франк сказал:
— Да, он и в самом деле наседка, так ему и надо.
Эти последние слова и показания Верзилы рассеяли сомнение, которое Франк вызвал у присутствующих.
Один лишь Скелет сомневался в том, удастся ли ему выполнить свое намерение.
— А что делать с надзирателем, Живой Труп? Так будем называть тебя, — усмехаясь, спросил Николя Скелета.
— Русселя задержат в другом месте.
— Нет, его уведут в сторону.
— Да...
— Нет.
— Молчать! — крикнул Скелет. Наступила полная тишина.
— Слушайте меня, — хриплым голосом заговорил староста. — Пока тюремщик будет в зале, нельзя его прикончить. У меня нет ножа, а если я стану душить, Жермен начнет кричать, будет отбиваться.
— Как же быть?
— А вот как: Острослов обещал рассказать сегодня историю про Сухарика. Начнется дождь, мы соберемся здесь, доносчик усядется в углу, на свое обычное место. Мы заплатим Гоберу несколько су, чтоб он стал рассказывать... Наступит обеденное время... Надзиратель, видя, что мы сидим спокойно и слушаем сказку о Сухарике, не побоится оставить нас одних, пойдет обедать. Как только он уйдет, у нас будет время, и когда надзиратель вернется, доносчик уже отдаст богу душу... Я все беру на себя, справлялся не с такими... мне помогать не надо...
— Послушайте, — воскликнул Кардильяк, — в это время к нам всегда приходит судебный исполнитель. Если он войдет в зал послушать Гобера и увидит, что здесь душат Жермена, он завопит... Чиновник этот — дрянь, он сидит в отдельной камере, его надо остерегаться.
— Верно, — сказал Скелет.
— Судебный исполнитель? — воскликнул Франк. — Пристав, — с удивлением продолжал он, — а как его фамилия?
— Буляр.
— Я его знаю! — воскликнул Франк, сжав кулаки. — Это он ограбил меня.
— Судебный исполнитель? — спросил староста.
— Да, это он получил для меня семьсот франков и сгреб их.
— Ты его знаешь?.. Он тебя видел? — спросил Скелет.
— Конечно, знаю... К несчастью, я из-за него и попал в тюрьму.
Сообщение это Скелету было не по душе. Он подозрительно посмотрел на Франка, который отвечал на вопросы своих друзей. Затем староста, наклонившись к Верзиле, тихо сказал:
