— Хорошо, старина, но давай покороче, — сказал надзиратель, садясь к печке.
Скелет готов был всех задушить.
Теперь он сомневался, удастся ли ему совершить убийство.
Вот-вот наступит момент, когда арестанты пойдут спать, и Жермен будет спасен. Ведь он последний день находится в той камере, где сидел его лютый враг, как мы уже говорили, его поместят в особую камеру.
Чувствуя общее волнение, вызванное трогательной историей, Скелет боялся, что арестанты перестанут равнодушно относиться к совершаемому убийству и не захотят быть его соучастниками.
Он мог бы помещать Гоберу продолжать рассказ, но исчезла бы последняя надежда, что Руссель уйдет до четырех, и тогда Жермен оказался бы вне опасности.
— Дурацкая моя история или нет, об этом уважаемое общество сможет само судить, — продолжал Острослов. — На свете не было зверя злее обезьяны Гаргус; она, как и ее хозяин, особенно ненавидела детей. Какое же Душегуб придумал наказание Сухарику за то, что он попытался бежать? Сейчас узнаете. Сперва он схватил мальчика и швырнул его на чердак, пригрозив; «Утром твои товарищи уйдут, ты попадешься мне в лапы и узнаешь, как я поступаю с теми, кто задумает бежать».
Вы представляете, какая это была страшная ночь для Сухарика. Он долго не смыкал глаз, все думал, что сделает с ним Душегуб; потом так и заснул. Ночью ему приснился кошмар. Вот послушайте... Ему казалось, что он превратился в одну из тех бедных мух, которых он спасал когда-то от пауков, а теперь в свою очередь он сам попал в огромную, цепкую паутину, из которой, как ни старался, никак не мог вырваться; он увидел, как исподтишка подбирается к нему ужасное чудовище-паук с лицом его хозяина, с лицом Душегуба.
Мой бедный Сухарик снова попытался выпутаться из паутины, как ни бился, все больше запутывался в страшных сетях, как это бывает с бедными мухами. Но вот паук все ближе, ближе... вот он касается его... мальчик чувствует холодные, мохнатые лапы страшилища, которое притягивает его к себе, сжимает и хочет сожрать... Сухарику кажется, что он уже умер... но вдруг он слышит жужжание, ясное, пронзительное, и видит чудную золотую мушку, с тонким блестящим, как алмазная игла, жалом, яростно крутящуюся над пауком, и слышит голос (когда я говорю голос — вы представляете себе голос мухи), который обращается к нему: «Бедная, маленькая мушка... ты спасал многих мух, паук же...»
К несчастью, Сухарик внезапно проснулся и не видел, чем кончился сон; но все-таки он вначале почувствовал себя немного увереннее и подумал: «Быть может, золотая муха с бриллиантовым жалом убила паука? Если б я видел, чем кончился сон!»
Но, как ни старался Сухарик утешить себя, обрести спокойствие, едва только рассвело, его с новой силой охватил страх, и он с испуга позабыл про сон; помнил только что-то страшное: огромная паутина, в которой он запутался, и паук в облике Душегуба. Вы представляете, как он дрожал? Еще бы! Судите сами, один, совсем один... и никто не хочет его защитить. Наступило утро, он увидел, как посветлело чердачное окошко, ужас его усилился, ведь уже совсем скоро он останется наедине с хозяином. Он стал на колени посреди чердака и, горько плача, умолял своих товарищей заступиться за него перед Душегубом или помочь ему бежать. Не тут-то было! Одни из страха, другие из равнодушия либо по злобе отказали бедному Сухарику помочь в беде.
— Вот мерзавцы! — воскликнул Синий Колпак. — У них каменные сердца!
— Верно, — заметил другой, — удивительно, что никто не хотел заступиться за несчастного малыша.
— Одинокого, беззащитного, — продолжал Синий Колпак, — ведь всегда жаль того, кто покорно подставляет башку палачу. Когда есть зубы, чтобы укусить, — это другое дело. Слушай, малыш, где твои клыки? Оскаль их, малыш!
— Верно, — раздались голоса.
— Слушай! — с яростью обратился Скелет к Синему Колпаку. — Заткнешься ты наконец? Я приказал всем молчать! Я командую!
Вместо ответа Синий Колпак посмотрел в лицо Скелету и, как мальчишка, показал ему «длинный нос».
Синий Колпак сопроводил это такой забавной гримасой, что заключенные расхохотались, а некоторые, напротив, были ошеломлены смелостью арестанта, ведь старосту все очень боялись. Скелет, скрежеща зубами, пригрозил смельчаку:
— Ладно, я с тобой завтра рассчитаюсь.
— А счет буду вести я на твоей харе... вдоволь измордую... в долгу не останусь.
Боясь, что тюремщик так и не уйдет, если возникнет драка, Скелет постарался спокойно объяснить:
— Не в том дело. Здесь, в зале, я слежу за порядком, и все должны слушаться меня, ведь так?
— Так, так, — ответил надзиратель, — но не мешайте вы Гоберу; а ты продолжай, милый человек, только поспеши.
Глава X.
ТОРЖЕСТВО СУХАРИКА И ГАРГУСА
Сухарик, видя, что он всеми покинут, покорился горькой участи. Наступил день, мальчишки готовили зверей к походу. Хозяин открыл дверь,
вызвал по имени каждого, чтобы раздать по куску хлеба. Все спустились вниз; Сухарик, ни живой ни мертвый, забился в угол вместе со своей черепахой и не шевелился. Он смотрел, как уходили его товарищи, и многое бы дал, чтобы быть на их месте... Вот ушел и последний. Сердце еще чаще забилось у бедного мальчика; он надеялся, что, быть может, хозяин забыл про него. Но как бы не так! Вот он слышит грубый оклик Душегуба, стоявшего внизу возле лестницы: «Сухарик!»
«Я здесь, хозяин».
«Выходи, или я стащу тебя сам!»
И Сухарик почувствовал, что наступил конец. «Ну что ж, — подумал он, весь дрожа, вспоминая сон, — вот ты и попал в паутину, маленькая мушка, сейчас тебя сожрет паук».
Осторожно опустив на землю черепаху, как бы попрощавшись с нею, ведь он все же полюбил ее, подошел мальчик к лестнице, чтобы сойти на землю, но Душегуб мигом, точно клещами, схватил его за ногу, тонкую, как веретено, и потянул так сильно, что Сухарик разом скатился со всех ступенек, ободрав лицо.
— Жаль, что староста Маленькой Польши не видел этого. Он бы показал Душегубу, — сказал Синий Колпак. — Вот когда важно быть сильным.
— Да, милый, к несчастью, старосты здесь не было... Душегуб хватает Сухарика за штаны и тащит его в свое логово, где сидит обезьяна, привязанная к кровати. Увидев мальчика, она стала прыгать, злобно скрежетать зубами, потом ринулась навстречу, словно желая сожрать Сухарика.
— Бедный Сухарик, как тебя спасти?
— Ну уж если попадешься в лапы обезьяны, мгновенно задушит.
— Гром и молния, меня лихорадит, — сказал Синий Колпак, — я не в состоянии убить даже блоху. Ну а вы, друзья?
— Честное слово, я тоже нет.
— И я.
На тюремных часах пробило без четверти четыре. Скелет, все более опасаясь, что времени не останется, и видя, что многие заключенные искренне растроганы, злобно пригрозил;
— Молчать у меня! Иначе он никогда не кончит, этот болтун, прекратите балагурить!
