— А, понимаю... жилица с третьего этажа тоже ссужает деньги под залог.
— Ну и притворщик! Конечно, — и гораздо дешевле, чем в большой кассе. Да и, кроме того, иметь с ней дело очень просто... Вы не обременены кучей бумаг, расписок, цифр... ничего такого вам не требуется. Возьмем такой пример: вы приносите мамаше Бюрет рубашку, которая стоит три франка, она дает вам на руки десять су, через неделю вы уплачиваете ей двадцать су, в противном случае ваша рубашка остается у нее. Это же проще простого, правда? Расчет идет в круглых цифрах! Ребенок и тот поймет это.
— В самом деле, все очень просто; но я полагал, что давать деньги под залог запрещено законом.
— Ха! ха! ха! — громко расхохоталась г-жа Пипле. — Вы что, недавно из деревни приехали, молодой человек?.. Простите, я разговариваю с вами так, как если бы была вашей матерью.
— Вы очень добры.
— Понятное дело, запрещено; но если бы люди делали только то, что дозволено, многим пришлось бы потуже затянуть пояс. Мамаша Бюрет ничего не записывает, не дает никаких квитанций, против нее нет улик, и ей плевать на полицию. Вы бы посмотрели, чего только ей не приносят, можно животики надорвать! Я видела, что она ссужала деньги род залог серого попугая, который ругался как одержимый, негодник эдакий!
— Под залог попугая? Сколько же он стоил?
— Погодите... Его здесь все знают: это попугай госпожи Эрбело, вдовы почтальона, которая живет неподалеку отсюда, на улице Сент-Авуа; она дорожит им больше жизни; мамаша Бюрет говорит ей: «Я вам ссужу десять франков под вашу птицу, но если через неделю, в полдень, я не получу своих двадцать франков...»
— Десяти франков...
— Вместе с процентами выходило ровно двадцать франков плюс расходы на кормежку, — «я дам Жако несколько листиков петрушки, приправленных мышьяком». Можете не сомневаться, она прекрасно знает своих клиентов. Ровно через неделю напуганная госпожа Эрбело принесла требуемые двадцать франков и получила обратно свою противную птицу, которая с утра до ночи выкрикивала ругательства. Да такие, что они заставляют краснеть Альфреда, человека донельзя стыдливого. Оно и понятно: его отец был священником... а в революцию, знаете... иные священники женились на монахинях.
— Полагаю, у мамаши Бюрет нет другого ремесла?
— Другого нет, если хотите. Не знаю только, чем они иной раз занимаются с одноглазой по прозвищу Сычиха, запершись в комнатушке, куда никто не входит, за исключением Краснорукого.
Родольф в изумлении взглянул на привратницу. Последняя по-своему объяснила удивление своего будущего жильца.
— Странное прозвище, правда?
— Да... И эта женщина часто сюда приходит?
— Она не появлялась полтора месяца; но позавчера мы видели ее, она стала немного прихрамывать.
— Чем же она занимается со здешней гадалкой?
— Чего не знаю, того не знаю. Видела только, что в комнатушку, о которой я вам говорила, Сычиха входит не иначе как с господином Красноруким и с мамашей Бюрет; я заметила также., что в эти дни одноглазая что-то приносит в своей корзине, а господин Краснорукий прячет какой-то сверток под плащом, но обратно они ничего не выносят.
— А что может быть в этих свертках?
— Кто его знает, но из всего этого они приготовляют какое-то зелье, так как на лестнице чувствуется запах серы, угля и расплавленного олова; а потом слышишь, что у них в комнате что-то пыхтит, пыхтит, пыхтит... словно кузнечные мехи. Ясное дело, мамаша Бюрет либо ворожит, либо колдовством занимается... Так говорит, по крайней мере, жилец с четвертого этажа, господин Сезар Брадаманти. Ну и тип, я вам доложу! Я называю его типом, по-настоящему же он итальянец, хоть и говорит по-французски, как мы с вами, только с сильным акцентом. Главное, он очень ученый: всякие лекарственные растения знает и зубы умеет рвать, и делает это не за деньги, а чтобы заслужить уважение людей. Скажем, у вас есть шесть гнилых зубов, он вырвет вам пять задаром, а плату возьмет лишь за шестой, сам об этом говорит встречным и поперечным. И не его это вина, если у вас нет шестого испорченного зуба.
— Как это великодушно с его стороны!
— Кроме того, он торгует превосходной водой: она помогает при выпадении волос, вылечивает глазные болезни, мозоли на ногах, расстройство желудка и уничтожает крыс лучше всякого мышьяка.
— И этой же водой он лечит расстройство желудка?
— Да.
— И ею же убивает крыс?
— Да, всех до единой, потому что лекарство, полезное человеку, бывает вредно животным.
— Вы правы, госпожа Пипле, я не подумал об этом.
— А вода эта очень хороша, ведь она настояна на травах, которые господин Брадаманти собрал в горах Ливана, там, где живут люди, похожие на американцев; оттуда он вывез и своего злющего коня, белого с коричневатыми пятнами. Знаете, когда господин Сезар Брадаманти, одетый в красный костюм с желтыми отворотами и в шляпе с пером, сидит в седле, стоит раскошелиться, чтобы взглянуть на него. Не в обиду будь ему сказано, он походит тогда со своей рыжей бородой на Иуду Искариота. Месяц тому назад он нанял Хромулю, сына господина Краснорукого, и одел его на манер трубадура: черная шапочка, белый воротничок и абрикосовая курточка; мальчишка бьет в барабан возле господина Сезара, чтобы привлечь к нему клиентов. И кроме того, ухаживает за пятнистым конем дантиста.
— По-моему, сын вашего главного съемщика занимает весьма скромную должность.
— Отец говорит, что мальчишка должен узнать почем фунт лиха, иначе он кончит жизнь на эшафоте. В самом деле Хромуля хитер, как обезьяна... и злюка при этом. Он не одну шутку сыграл с бедным господином Сезаром, честнейшим из людей. Подумайте только, он вылечил Альфреда от ревматизма, после чего мы оба питаем к нему слабость. А некоторые зловредные люди утверждают, сударь... но нет, от таких слов полосы встают дыбом. Альфред говорит, что, если это правда, дело могло бы обернуться каторгой.
— Скажите же, в чем тут дело?
— Не смею, язык не повернется.
— Ну так забудем об этом.
— Видите ли, честное слово, сказать такое молодому человеку.
— Не будем говорить об этом, госпожа Пипле.
— Но поскольку вы будете жить в нашем доме, лучше предупредить вас об этих сплетнях. Ведь вы можете зайти к господину Брадаманти, подружиться с ним, а стоит вам поверить таким слухам, и они помешают вашему знакомству.
— Говорите, я слушаю.
— Болтают, что когда... девушке случится сделать глупость... понимаете? И она боится последствий...
— И что же?
— Право, не смею.
— Ну же!..
— Нет, к тому же это глупости...
— Скажите все-таки.
— Враки.
— Скажите, какие именно?
— Это говорят люди, завидующие пятнистому коню господина Сезара.
