Я скептически приподняла бровь.
— А когда кончится карантин?
— Если она не угомонится, то на ее имя придет письмо с приглашением от какой-нибудь дамы, знакомство с которой будет так лестно, что миссис Тулман раздуется, как павлин, от одной только мысли об этом. И эта дама будет жить в другом конце Англии и, конечно же, будет мне чем-нибудь обязана. Нам необходимо время, мисс Тулман.
Я закусила губу. Он просил меня провести пять лет в гостиной тетушки Элис, играя в какую-то причудливую игру, и в итоге рано или поздно обман все равно откроется, и я окажусь крайней. И тогда тетушка Элис возьмет реванш за все, это точно. Я буду полностью изолирована от всего и останусь без средств к существованию.
Мистер Бэбкок вздохнул.
— Прошу вас, подумайте об этом, мисс Тулман. Я вижу, что вы еще не окончательно решили. Не забывайте о том, что вне зависимости от того, зачем мы все здесь, жители Стрэнвайна не заслуживают того, чтобы их выкинули из домов. А ваш дядя не должен жить в палате психбольницы просто потому, что отличается от других.
Он встал.
— А теперь мне пора. Был рад знакомству с вами.
Я удивленно уставилась на него.
— И вы так скоро уедете?
— Да, прямо сейчас. Заседание суда состоится в полдень, и мне придется сменить лошадей несколько раз, если я хочу успеть на него. Я уже переговорил с миссис Джеффрис, и она мне рассказала о вашем договоре. Я вернусь до того, как истекут тридцать дней, чтобы узнать ваши намерения. Пишите мне, если возникнет необходимость.
Я встала.
— Мистер Бэбкок, я бы хотела спросить еще кое о чем.
Он остановился и потянулся к своему плащу, ожидая, что я скажу.
— Ваши гонорары складываются из каких-нибудь запасов Стрэнвайна?
Я думала, что он оскорбится, но он лишь одобрительно кивнул, с трудом застегивая пуговицы плаща.
— Потрясающе, насколько вы похожи на бабушку. Надеюсь, что не только в этом смысле.
Он откланялся, поцеловал мне руку и двинулся к двери, но затем обернулся.
— Поверьте, дорогая, если вы решите поддержать бабушкину идею, это может вам скорее навредить, чем принести пользу. Это трезвый совет. К нему хорошо бы прислушаться. Но, к своему удовольствию, не могу не сказать, — и тут он торжественно приподнял шляпу на голове, — что я не взял ни цента в качестве платы с тех пор, как скончалась ваша бабушка.
И затем входная дверь хлопнула. Я рухнула обратно в кресло, ощущая на себе гнет от пустоты огромной комнаты в огромном доме, и стала прислушиваться к стихающему вдалеке шуму экипажа.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Я просидела в раздумьях до самого рассвета, полируя у окна башмачки Мэри. Интересно, что, по мнению страшненького адвоката, может мне «скорее навредить, чем принести пользу». Наверное, он просто хотел меня запугать — пока объяснения лучше придумать не удалось. И все это ради дела моей покойной бабушки. Он сам сказал, что мы с ней очень похожи — правда, не могу понять чем. Ни разу в жизни мне не довелось испытать любви или хотя бы каких-то теплых чувств к другому человеческому существу, не говоря уж о подобной всепоглощающей преданности, хранимой и после смерти человека. Что за человек она была? Почему именно мне выпала судьба разрушить все, что она с таким трудом возвела?
Тяжело вздохнув, я отложила губку, прокралась в ванную и оставила башмачки у двери. Мэри настояла на том, чтобы не селиться в отдельной комнате, и обжила каморку по другую сторону ванной комнаты, перетащив туда кровать и небольшую печку. Я надеялась, что сейчас она еще крепко спит, а когда позже утром обнаружит чистые башмаки, наша небольшая размолвка уладится.
Скользнув в свои туфли, которые стояли тут же, начищенные до блеска, я на цыпочках прокралась в коридор мимо портрета своей престарелой хранительницы и спустилась по лестнице. На некоторое время я замешкалась внизу у лестницы, раздумывая, как лучше пойти. Налево, мимо кухни, через сад и Нижнюю Деревню, или направо, через собор, стеклянного священника и туннель?
Сделав глубокий вдох, я подзадорила себя тем, что покойная бабушка точно не была трусихой, и пошла направо. Изо всех сил стараясь не слишком откровенно спешить, с напряженной спиной и негнущимися ногами я миновала сумрачный безмолвный собор, затылком чувствуя холодок. В туннеле я уже стала считать шаги. Вот и лестница в мастерскую, затем гостиная дяди и наконец-то свежий воздух и солнечный свет. Я облегченно выдохнула.
Небо уже подернулось дымкой от раскаленного солнца, горячий воздух у реки казался влажным. У грузового дока на канале меня уже поджидали дядя, Бен, Лэйн и Дэйви. Вокруг не было ни души: похоже, все работы были приостановлены. Я как-то не подумала об излишнем гаме и суете, когда предлагала эту встречу, — совсем вылетело из головы, что дядя терпеть не может большие скопления людей.
Было совершенно очевидно: еще немного, и Бен просто начнет подскакивать на месте от нетерпения. Он заразил своим радостным детским энтузиазмом всех остальных, даже обычно хмурый Лэйн валялся на траве, опираясь на локти, и выглядел сейчас совершенно безобидным и расслабленным. Дэйви сидел рядом, положив голову ему на колени, и поглаживал щиплющего траву Бертрама.
— Мисс Тулман! — воскликнул Бен и замахал руками, подзывая меня к воде. — Вы только посмотрите!
Дядя Тулли уже стоял прямо в реке, намочив брюки, и придерживал рыбину, пока Бен приматывал ей на хвост бечевку, стараясь лишний раз не касаться поверхности игрушки.
— Благодаря веревке мы сможем не волноваться, что рыба бесследно сгинет на дне реки, — говорил он тем временем. — А вот эта штука, — и он покачал тонкую проволоку с яркими флажками, прикрученную к спинному плавнику, — покажет нам, действительно ли наша золотая рыбка способна сохранять глубину погружения.
Увидев его порозовевшую на солнце физиономию и смешно распушившиеся «кембриджские» усы, я не смогла сдержать улыбки. Затем обернулась к дяде:
— Дядюшка, как ты себя чувствуешь сегодня?
Не выпуская рыбину из рук, дядя заговорщицки наклонился поближе ко мне, будто собираясь шепнуть что-то, и во все горло крикнул: «Прекрасно!» Я подскочила от неожиданности, как всегда. Бен невозмутимо сопел над рыбой, продолжая возиться с бечевкой, и я услышала, как где-то позади хихикнул Лэйн.
— Это просто замечательно, дядя, — сказала я, приходя в себя. — Вот бы все всегда чувствовали себя прекрасно.
Я ничего особенного не имела в виду и не вкладывала в свою болтовню никакого смысла, но дядя посмотрел на меня очень серьезно и как-то по-новому.
— Крошка Саймона, ты действительно так считаешь? Я с тобой полностью согласен. Все люди на земле должны быть счастливы. Так говорила Марианна, и так же сказала ты. Это чистая правда. Если это в наших силах, мы должны помогать всем людям вокруг чувствовать себя прекрасно. Вот жизненная истина, племяшка.
