– Что же из всего этого следует? – усмехнулся
Жиро.
– А то, что если перед вами два преступления, весьма
схожие по замыслу и исполнению, то за ними обоими обычно стоит один и тот же
автор. Я ищу этого автора, мосье Жиро, и я найду его. Ключ к разгадке – в
психологии преступника. Вы много чего знаете об окурках и спичках, мосье Жиро,
а я, Эркюль Пуаро, знаю человеческую психологию.
На Жиро эти доводы, похоже, не произвели ни малейшего
впечатления.
– Вот еще один факт, – продолжал Пуаро, – над
которым стоит призадуматься. Часики мадам Рено на следующий день после убийства
ушли вперед на два часа.
Мосье Жиро воззрился на него.
– Возможно, они всегда спешат?
– Говорят, действительно спешат.
– Ну, тогда все в порядке.
– И все равно, два часа – это уж слишком, –
негромко заметил Пуаро. – А еще ведь эти следы на клумбе.
Он кивнул на открытое окно. Жиро устремился к окну.
– Но здесь нет никаких следов!
– Да, – невозмутимо отвечал Пуаро, поправляя
стопку книг на столе. – Там их действительно нет.
Ярость исказила черты мосье Жиро. Пуаро, конечно, издевается
над ним. Он двинулся было к ненавистному бельгийцу, но тут дверь отворилась, и
Маршо доложил:
– Мосье Стонор, секретарь, только что прибыл из Англии.
Он может войти?
Глава 10
Габриель Стонор
Человек, который вошел в гостиную, мог поразить любое
воображение. Необыкновенно высокий, атлетического сложения, с бронзовым от
загара лицом и шеей, он разительно выделялся среди всех собравшихся. По
сравнению с ним даже Жиро выглядел слабым и анемичным. Познакомившись с ним
ближе, я понял, что Габриель Стонор – совершенно необыкновенная личность.
Англичанин по рождению, он исколесил весь земной шар. Он охотился в Африке,
путешествовал по Корее, владел ранчо в Калифорнии, занимался коммерцией в
Полинезии.
Его зоркий взгляд безошибочно выделил из собравшихся мосье
Отэ.
– Полагаю, вы ведете следствие по этому делу? Рад
познакомиться, сэр. Какое чудовищное преступление! Как мадам Рено? Как она
перенесла этот удар? Для нее это ужасное потрясение.
– Ужасно, ужасно, – сказал мосье Отэ. –
Позвольте представить – мосье Бекс, комиссар полиции, мосье Жиро из Сюртэ. Этот
джентльмен – мосье Эркюль Пуаро. Мосье Рено вызвал его, но мосье Пуаро прибыл
слишком поздно, непоправимое уже свершилось. Друг мосье Пуаро – капитан
Гастингс.
Стонор с интересом посмотрел на Пуаро.
– Он что, правда вызвал вас?
– Стало быть, вы не знали, что мосье Рено намеревался
вызвать детектива? – удивился мосье Бекс.
– Нет, не знал. Однако эта новость нисколько меня не
удивляет.
– Почему?
– Старик был здорово напуган. Причина, правда, мне
неизвестна. Он не посвящал меня в эти дела, мы с ним никогда о них не говорили.
Но напуган он был насмерть.
– Гм! И у вас нет никаких соображений на этот
счет? – спросил мосье Отэ.
– Именно так, сэр.
– Извините, мосье Стонор, но мы должны соблюсти
некоторые формальности. Ваше имя?
– Габриель Стонор.
– Давно ли вы служите секретарем у мосье Рено?
– Около двух лет, с тех пор, как он приехал из Южной
Америки. Я познакомился с ним через нашего общего приятеля, и мосье Рено
предложил мне эту должность. Между прочим, как босс он был превосходен.
– Рассказывал ли он вам о своей жизни в Южной Америке?
– Да, и немало.
– Не знаете ли вы, мосье Рено приходилось бывать в
Сантьяго?
– Думаю, не однажды.
– Не упоминал ли он о каком-нибудь случае, который
произошел там и в результате которого кто-то пожелал бы отомстить мосье Рено?
– Никогда.
– Не говорил ли он о какой-либо тайне, связанной с
пребыванием в Сантьяго?
– Нет. Насколько я помню, нет. Но тем не менее у него,
видимо, было что скрывать. Я никогда не слышал, чтобы он говорил о своем
детстве, например, или о каких-либо событиях своей жизни до приезда в Южную
Америку. По происхождению он, кажется, канадский француз, но я никогда не
слышал, чтобы он говорил о своей жизни в Канаде. Бывало, слова лишнего из него
не вытянешь.
– Итак, насколько вам известно, врагов у него не было и
вы не можете нам дать ключ к разгадке тайны его смерти?
– Да, именно так.
– Мосье Стонор, не приходилось ли вам слышать имя
Дьювин в связи с мосье Рено?
– Дьювин… Дьювин… – задумчиво повторил он. –
Нет, по-моему, не приходилось. Однако это имя почему-то мне знакомо.
– Знакома ли вам дама, которую зовут Белла? Она
приятельница мосье Рено?
Мосье Стонор снова покачал головой.
– Белла Дьювин? Это полное ее имя? Интересно. Уверен,
что слышал его. Но не могу припомнить, в какой связи.
Следователь кашлянул.
– Понимаете, мосье Стонор… тут такое дело… Какое-либо
умолчание здесь недопустимо. Возможно, вы из деликатности щадите чувства мадам
Рено, к которой, я знаю, вы питаете глубокое уважение и сострадание, но,
возможно… в сущности… – промямлил мосье Отэ, окончательно запутавшись, –
словом, тут не должно быть никаких умолчаний.
Стонор уставился на него, силясь уяснить, что он хотел
сказать.
– Я не совсем понимаю, – медленно начал он. –
При чем здесь мадам Рено? Я глубоко ее уважаю, сочувствую ей. Она удивительная,
необыкновенная женщина. Но о каком умолчании вы говорите и какое это имеет к
ней отношение?
– Что, если эта Белла Дьювин больше чем просто
приятельница ее мужа, например?
– Ах, вот оно что! – воскликнул Стонор. –
Понял. Но вы ошибаетесь, готов прозакладывать последний доллар. Уж что-что, а
за юбками старик никогда не бегал. И жену свою он просто обожал. Более любящей
пары в жизни не видел.
Мосье Отэ с сомнением покачал головой.
– Мосье Стонор, мы располагаем неопровержимыми
доказательствами – любовным письмом, написанным Беллой к мосье Рено, она
упрекает его в том, что он охладел к ней. Более того, у нас есть
доказательства, что незадолго до смерти он завел интрижку с француженкой, некой
мадам Добрэй, которая арендует соседнюю виллу.
Стонор прищурился.
