Далее, в деле, которое мы расследуем сейчас, фигурирует
такая же нелепая выдумка об иностранцах. Как я уже говорил, факты
свидетельствуют, что едва ли мадам Добрэй инспирировала это преступление. Итак,
нам остается предположить, что мысль о нем зародилась в голове Жоржа Конно.
Следовательно, задумал это преступление Жорж Конно, а соучастницей его стала
мадам Рено. Она, так сказать, на первом плане, а за ней маячит тень человека,
чье теперешнее имя, вымышленное, разумеется, нам неизвестно.
Итак, давайте внимательно рассмотрим дело Рено с самого
начала, отмечая в хронологическом порядке наиболее существенные события. Есть у
вас карандаш и записная книжка? Отлично. Итак, какое событие идет у нас первым
номером?
– Письмо к вам?
– Да, из него мы впервые узнали об этом деле, но не оно
знаменовало его начало. Первым и чрезвычайно важным обстоятельством я бы счел
перемены, которые произошли с мосье Рено вскоре после приезда в Мерлинвиль и
которые отмечают несколько свидетелей. Следует обратить внимание на его дружбу
с мадам Добрэй и на факт вклада на ее счет значительных сумм денег. Отсюда
перейдем прямо к событиям двадцать третьего мая.
Пуаро помолчал, откашлялся и предложил мне записать:
«Двадцать третье мая. Мосье Рено ссорится со своим сыном,
который хочет жениться на Марте Добрэй. Сын уезжает в Париж.
Двадцать четвертое мая. Мосье Рено изменяет завещание. Все
свое состояние он оставляет жене.
Седьмое июня. Ссора с бродягой в саду, засвидетельствованная
Мартой Добрэй.
Письмо, адресованное Эркюлю Пуаро, с просьбой о помощи.
Телеграмма, посланная мосье Жаку Рено, с приказанием отбыть
в Буэнос-Айрес на «Анзоре».
Шофер Мастерс получает отпуск.
Ночной визит неизвестной дамы. Провожая ее, мосье Рено
говорит: «Да, да… но сейчас, ради бога, уходите…»
Пуаро помолчал.
– А теперь, Гастингс, проанализируйте все факты один за
другим, каждый в отдельности и в общей связи. Подумайте, может быть, вы увидите
все дело в новом свете.
Я постарался добросовестно проделать все, что от меня
требовалось. Наконец я выдавил из себя довольно неуверенно:
– Ну, что касается первого пункта, кажется, здесь
возможны две версии – шантаж или страстное увлечение.
– Определенно, шантаж. Вы ведь слышали, что рассказал
Стонор о характере и привычках мосье Рено.
– Однако мадам Рено не разделяет его мнения, –
возразил я.
– Показания мадам Рено ни в коей мере не заслуживают
доверия, мы уже убедились в этом. Поэтому следует полагаться на свидетельство
Стонора.
– И все же если у Рено была любовная связь с женщиной
по имени Белла, то нет ничего удивительного в том, что он страстно увлекся
мадам Добрэй.
– Разумеется, ничего удивительного. Но чем вы можете
подтвердить эту связь с некой Беллой, Гастингс?
– Письмом. Вы забыли о письме, Пуаро.
– Отнюдь. Я ничего не забыл. Однако почему вы так
уверены, что письмо адресовано мосье Рено?
– Ну как же, письмо нашли у него в кармане, и… и…
– И все! – оборвал меня Пуаро. – В письме не
упоминается никакого имени, и вообще неизвестно, кому оно адресовано. Мы
предположили, что оно адресовано мосье Рено, только потому, что нашли его в
кармане плаща, который был на убитом. Однако, mon ami, что-то в этом плаще мне
сразу показалось странным. Помните, я измерил его и сказал, что он слишком
длинный. Мое замечание должно было натолкнуть вас на некую мысль.
– А я думал, вы это просто так сказали, –
признался я.
– О, quelle idée! Потом вы видели, что я измеряю
плащ мосье Жака Рено. Eh bien, выясняется, что мосье Жак носит слишком короткий
плащ. Сопоставьте эти два факта и учтите еще один – мосье Жак Рено, торопясь на
поезд, выскочил из дома сломя голову. А теперь скажите, какой вывод можно
сделать из этого.
– Кажется, понимаю, – медленно проговорил я. Смысл
высказываний Пуаро начал постепенно доходить до меня. – Это письмо было
адресовано не отцу, а сыну. В волнении и спешке мосье Жак схватил плащ отца.
Пуаро кивнул.
– Précisement!
[72]
Потом мы еще
вернемся к этому вопросу. А теперь просто примем к сведению, что письмо не
имеет никакого отношения к мосье Рено-отцу, и перейдем к нашей хронологической
записи.
– «Двадцать третье мая, – прочел я. – Мосье
Рено ссорится с сыном, который хочет жениться на Марте Добрэй. Сын уезжает в
Париж». Не знаю, что к этому добавить. Изменение завещания тоже, кажется,
вполне понятно. Это прямое следствие ссоры.
– Тут я с вами согласен, mon ami, – по крайней
мере, в том, что касается повода. Однако каковы истинные причины этого поступка
мосье Рено?
Я удивленно вытаращил глаза.
– Конечно, гнев, вызванный неповиновением сына.
– Однако же мосье Рено писал ему в Париж теплые письма,
исполненные родительской любви.
– Да, так говорит Жак Рено, но ведь писем он нам не
предъявил.
– Ну ладно, оставим пока эту тему.
– Так, теперь переходим к тому дню, когда случилась
трагедия. Вы расположили утренние события в определенном порядке. Это ведь не
случайно?
– Я проверил – письмо ко мне отправлено одновременно с
телеграммой мосье Жаку. Вскоре после этого Мастерса уведомили, что он может
взять отпуск. Полагаю, ссора с бродягой предшествовала этим событиям.
– Но точно установить время можно, только снова
расспросив мадемуазель Добрэй.
– В этом нет никакой необходимости, я уверен. А если вы
не понимаете этого, Гастингс, значит, вы ничего не понимаете.
С минуту я молча смотрел на него.
– Ну, конечно же! Я просто идиот. Ведь если бродяга –
это Жорж Конно, то именно после ссоры с ним мосье Рено насторожился, отослал
шофера – он подозревал, что тот подкуплен, – телеграфировал сыну и написал
вам.
Легкая улыбка тронула губы Пуаро.
– А вас не удивляет, что мосье Рено употребляет в
письме точно такие же выражения, как и мадам Рено в своих показаниях? Если он
упоминает Сантьяго, только чтобы ввести нас в заблуждение, то зачем посылает
туда сына?
– Это непонятно. Возможно, потом мы найдем какое-нибудь
объяснение. И наконец, вечер, визит таинственной дамы. Сказать откровенно, я
сбит с толку, если, конечно, это не мадам Добрэй, как твердит Франсуаза.
Пуаро покачал головой.
