Морган вылез на берег и не удержался, оглянулся.
Ну хорошо, ядовитые пиявки, а также все остальные смертельно опасные, живущие в воде твари до него не добрались. Значит, можно о них забыть. Откинуть мысли о них прочь. Тем более что у него сейчас других, более важных, забот выше крыши.
Самая главная, конечно, спасение собственной жизни. И вот сейчас, после того как он вовремя смылся с поля боя, после того как благополучно переплыл на другой остров, эту заботу можно слегка отставить в сторону и заняться другими.
Прежде всего надо решить, что делать дальше. И тут придется подумать, да еще как.
Положение у него, надо сказать, скверное. Хорошо хоть он, увидев, как дерутся эти дроки, вовремя понял, что абордажные команды против них не выстоят, что они вообще не готовы к такому нападению, и сделал ноги.
Правильно сделал, надо сказать. За гиблое дело сражаются либо глупцы, либо идеалисты, от них не сильно отличающиеся. А он — практик, он командир, и его работа не погибать, а командовать.
Хм… кем он сейчас будет командовать, вот вопрос.
Подумав об этом, Морган тяжело вздохнул.
Одна радость, что этот подлый командир абордажников, похоже, погиб и более не будет строить за его спиной козни. Зря он на него понадеялся. Тот оказался не только интриганом, но еще и дураком, бездарью. Всего-то и нужно было, что убить этих дроков, пока они спят. Нет, завалил все дело, напортачил, как последний салага.
Теперь повторить захват будет труднее.
Морган вполголоса выругался, потом еще раз, а потом и еще. Попутно он машинально провел ладонью по щеке и с удивлением убедился, что она мокрая.
Ух ты, оказывается, он плакал!
Заплачешь тут, когда прямо из рук, в тот момент, когда ты уже считаешь себя победителем, вырвут такой куш, такой лакомый кусочек.
И ведь более подобная возможность не повторится.
А командир абордажников… Пусть бы он интриговал, строил разные козни… Чем эти козни страшны, если он всю жизнь их с успехом обезвреживал? Да ничем. А вот абордажные команды его эскадры уже не восстановишь, не поднимешь из мертвых. Как и его звание командора.
Кому нужен командор-неудачник, командор, упустивший такую добычу?
Впрочем… Есть мысль.
Морган пошарил по карманам своей мокрой одежды, и, конечно, переговорника в них не оказалось. Получалось, удирая, он потерял даже его.
Досадно, но большого значения не имеет. Не удалось связаться с кораблями сейчас, так он к ним приплывет. Переплыл же между островами.
Корабли. У него на них еще остались воины, много воинов. Надо лишь явиться к ним, надо взять над ними командование и кинуть их в бой. Самое главное, что они не знают о гибели товарищей, не представляют, какими страшными воинами оказались дроки.
Что ж, они это неизбежно узнают, но в самый последний момент, когда поворачивать обратно уже не будет иметь смысла, когда останется только драться и либо погибнуть, либо победить.
Почему бы не использовать этот шанс? Вдруг повезет, вдруг в этот раз все сложится?
Морган мечтательно прищурился.
Он прикажет устроить новый артобстрел, а потом кинет в атаку на корабль небожителей всех, всех до последнего бойца. Он завалит этих дроков трупами, он все равно их прикончит и вернет себе космическое судно, снова станет его собственником. И тут главное, не повторить ошибок. Все дела надо делать самому. В этот раз воинов внутрь корабля поведет он сам, лично.
Лично!
Морган вскочил на ноги и от избытка чувств забегал по песку, несколько шагов в одну сторону и несколько в другую.
Главное, суметь опередить тех, кто, так же как и он, удрал с поля боя. Они расскажут, как было дело, они принесут панику, они уничтожат боевой дух его войска. Поэтому первым делом, явившись на флагман, он прикажет всех беглецов немедленно выявить и расстрелять. На месте, без суда и следствия.
Далее он прикажет, не теряя времени, открыть огонь по островку, на котором находится дверь в корабль небожителей. А воинам будет приказано немедленно высаживаться на берег, спешно готовиться к бою.
Тут самое главное — не дать никому опомниться, не дать задуматься.
Пусть выполняют приказ. Любому попытавшемуся тормозить высадку и будущую атаку — пулю в голову.
И вот тогда, если он проявит должную расторопность, если успеет все организовать как надо, судьба снова повернется к нему лицом. Не может не повернуться. Ибо все худшее уже случилось. А раз так, то дальше, по логике, должно быть только лучшее.
Возрождение!
Возвращение адмирала! Под гром фанфар, в блеске новой победы!
Кстати, не пора ли ему в таком случае поторопиться? Вышагивая по песку, словно страус, он только теряет время. А ведь ему нужно встать во главе своих войск как можно быстрее. Для этого необходимо пересечь остров, переплыть на следующий и там до его эскадры — рукой подать.
Пересечь остров.
Он кинулся прочь от берега чуть ли не бегом.
Пересечь…
Голос.
Стоило ему миновать не очень высокий, но достаточно густой, чтобы скрыть за собой сидящего в засаде человека, кустик ангелокрыльской акации, как за его спиной раздался голос:
— Эй ты, чучело, подними-ка руки вверх! Приказываю!
Ну вот, оказывается, испытания еще не закончились. Оказывается, неприятности ждали его прямо здесь, на этом ничтожном островке.
Покорно подняв руки, Морган сказал:
— Только не стреляй, я и не думаю сопротивляться.
— Вижу. Но все-таки предупреждаю, что если ты попытаешься выкидывать фокусы, я понаделаю в тебе столько дырок, что мало не покажется.
Командор скривился.
Ну это-то совершенно понятно. Можно было и не предупреждать.
— Понимаешь? — спросил находившийся у него за спиной незнакомец.
— Еще бы.
— Вот то-то. А теперь ответь-ка мне на один вопрос…
Морган слегка приободрился.
Если его сразу не пристрелили, если задают вопросы, значит есть еще шанс как-то повернуть ситуацию в свою пользу.
— Чего молчишь? Язык проглотил?
— Жду вопроса. Задавай. Отвечу.
— Не хочешь ли ты быть властелином целого мира, кем-то вроде бога?
56
Дядюшка-волк нашел на одном из погибших крепкий вместительный рюкзак и, забрав его, теперь сидел на корточках возле горки полученных в уплату за работу вещей, прикидывая, как их получше упаковать.
Антон присел рядом.
— А это что? — спросил он, выудив из кучи предмет, смахивающий на обычную, допотопную шариковую авторучку.
