— Да как же так?
— Очень просто! Разве вы никогда не видели в
мюзик-холле, с какой точностью исполнители пародируют знаменитостей? Нет ничего
легче, чем скопировать общественного деятеля. Сыграть премьер-министра Англии
несравнимо проще, чем какого-нибудь Джона Смита из какого-то там Клэпхема.
[58]
Что до двойника О'Мерфи — здесь расчет был простой: до отъезда
премьер-министра к О'Мерфи вряд ли кто особо присматривался, а после и
присматриваться было уже не к кому. Так что фальшивый О'Мерфи спокойно едет с
вокзала прямо к своим друзьям, входит в ресторан, переодевается и выходит
совершенно другим человеком. Настоящий же О'Мерфи исчезает, оставив за собой
довольно подозрительный след.
— Ну ладно, положим, на О'Мерфи никто не смотрел. Но на
человека-то, изображавшего премьер-министра, смотрели все!
— Его не видел никто, знавший его лично или близко.
Кроме того, от нежелательных контактов его тщательно оберегал Дэниелс. И, в
довершение всего, лицо у него было забинтовано, а что-нибудь необычное в
поведении оправдывалось шоком, пережитым во время утреннего покушения. Более
того, у Макадама слабое горло, и он особенно старается беречь его перед важными
выступлениями. Попросту говоря, молчит. Поэтому копировать его не представляло
ни малейшего труда всю дорогу до Франции. Там это было бы уже невозможно, да,
впрочем, и не нужно, и премьер-министр исчез. Английская полиция, тут же забыв
о первом покушении, бросилась через Ла-Манш. Чтобы убедить ее, что похищение и
впрямь состоялось во Франции, Дэниелса весьма убедительно связали и усыпили.
— А человек, сыгравший премьер-министра?
— Просто сбросил с себя весь этот маскарад. Даже если
бы его вместе с фальшивым шофером и задержали как подозрительных личностей,
никому и в голову не пришло бы, какую роль они только что сыграли, и в конце
концов их отпустили бы за отсутствием состава преступления.
— А настоящий премьер-министр?
— Его и О'Мерфи перевезли прямиком в дом «миссис
Эверард» — так называемой тетушки Дэниелса в Хэмпстеде. В действительности это
фрау Берта Эбенталь, которую, кстати сказать, давно ищет полиция. Это ей от
меня маленький, но ценный подарок. Не говоря уже о самом Дэниелсе. О да, это
был хитроумный план, и единственное, чего он не учел — это того, что
распутывать его предоставят самому Эркюлю Пуаро!
Лично я считаю, что, по крайней мере, этот приступ тщеславия
моему другу можно простить не задумываясь.
— Когда же вы впервые заподозрили истинное положение
дел?
— Как только принялся за дело с нужной стороны —
изнутри. Мне все не удавалось встроить в логическую цепочку эту утреннюю
стрельбу, но, рассмотрев конечный результат «покушения», а именно, что
премьер-министр отправился во Францию с забинтованным лицом, я наконец нащупал
верный путь. А посетив все больницы между Виндзором и Лондоном и убедившись,
что ни в одну из них не обращался человек с огнестрельным ранением,
соответствующий данному мной описанию, я уже не сомневался. Что же касается
остального, то для моих серых клеточек — это всего лишь детская игра!
На следующее утро Пуаро показал мне только что полученную
телеграмму. На ней не было ни штемпеля отправителя, ни подписи. Она состояла из
единственного слова: «Вовремя!»
Ближе к вечеру в газетах появилось сообщение о конференции
союзных держав. Особо подчеркивались бурные овации, устроенные в честь сэра
Дэвида Макадама, чья вдохновенная речь произвела на слушателей глубокое и
незабываемое впечатление.
Исчезновение мистера Давенхейма
Пуаро и я ждали к чаю нашего друга, инспектора Джеппа из
Скотленд-Ярда. Пуаро только что аккуратно выровнял на столике чашечки и блюдца,
которые его домохозяйка обычно не удосуживалась поставить как положено. Затем
он, подышав на бочок мельхиорового заварного чайника, потер его шелковым
платком. Большой чайник уже закипал, а рядом с ним стоял эмалированный ковшичек
с шоколадом, который Пуаро предпочитал «этой английской отраве».
Буквально через пару минут раздался звонок, и вскоре наш
гость вошел в гостиную.
— Надеюсь, не опоздал, — проговорил он, здороваясь
с нами. — Сказать правду, я заболтался с Миллером, тем самым, который
занимается делом Давенхейма.
Я навострил уши. Последние три дня газеты были полны
рассказами о странном исчезновении мистера Давенхейма, старшего компаньона
известной банковской фирмы «Давенхейм и Салмон». В прошлую субботу он вышел из
дому, и с тех пор никто его не видел. Я надеялся услышать какие-нибудь
интересные детали от Джеппа.
— Надо думать, — заметил я, — что в наши дни
исчезнуть почти невозможно.
— Будьте точны, мой друг, — произнес Пуаро. —
Что вы подразумеваете под словом «исчезнуть»? О каком, собственно,
«исчезновении» вы говорите?
— Разве «исчезновения» бывают разные? — рассмеялся
я, — может их можно классифицировать?
Джепп тоже улыбнулся. Пуаро, глядя на нас, нахмурился.
— Я не шучу, — сказал он. — Все так
называемые «исчезновения» делятся на три категории. Первая, и наиболее
обычная, — исчезновение добровольное. Вторая, которой часто злоупотребляют, —
это «потеря памяти». Случай редкий, но встречается в практике. Третья —
убийство с более или менее успешным сокрытием трупа.
— Бросьте, Пуаро, — возразил я. — Человек,
конечно, может потерять память, но кто-нибудь наверняка опознает его. Особенно
если это такая известная личность, как Давенхейм. Что касается трупа, он не
может испариться в воздухе: раньше или позже его обнаружат в каком-то глухом
месте или расчлененным — в чемодане, например. Убийство всегда обнаруживается.
Да и потом, куда сбежавший клерк или какой-нибудь террорист в наш радиовек
может скрыться? Их разыщут даже за границей. Порты и вокзалы будут под
наблюдением, спрятаться они тоже вряд ли смогут: приметы исчезнувшего будут
известны каждому, кто читает газеты и слушает радио.
— Mon ami,
[59]
— произнес
Пуаро, — вы совершаете ошибку. Вы не допускаете мысли, что субъект,
замысливший убрать другого человека или, выражаясь фигурально, самого себя,
принадлежит к той редкостной породе людей, которые знают, что такое метод. Он
умеет мобилизовать весь свой ум и память для тщательного просчета каждой детали
преступления. Разве ему не удалось бы обмануть полицию.
— Но не вас, надеюсь? — с иронией заметил Джепп,
подмигивая мне. — Он не смог бы обмануть вас, мосье Пуаро?
— Меня? А почему, собственно?.. Правда, это трудно:
ведь я подхожу к разрешению подобных проблем используя все законы логики,
которая, увы, слишком редко изучается нынешними детективами!
