– Стало быть, у тебя есть еще одна голограмма, полученная от клиента? – недоверчиво спросил оборотень.
– Да, конечно, – постаравшись принять сокрушенный вид, промолвил я. – Должен признаться, это первое мое дело, и показывая тебе голограмму, я ее просто перепутал.
– Но так не может быть, – сказал оборотень. – Таки ошибки допускают только дефектные программы.
– И еще посетители. Как ты видишь по моей личине, раньше я был посетителем. Кое-какие дефекты, свойственные их мышлению, у меня еще остались.
– И ты можешь мне показать вторую голограмму?
– Запросто.
Я снял с информационного окошка полученную мной у Глории голограмму, и поставил ее рядом с первой.
Вот сейчас все решиться. Вот-вот… Сейчас…
– Ладно, – промолвил оборотень. – На второй голограмме и в самом деле творец. Можешь их убрать.
Я убрал голограммы обратно в информационное окошко, и спросил:
– Так как там обстоит дело с творцом? Что с ним стряслось? Или это тайна?
– Вообще-то пока это тайна. Однако, тебе я ее могу открыть. Он погиб. Умер. Его более не существует.
– Кто его убил? Ты?
– Да. Мне пришлось это сделать.
– Зачем?
– Иначе я не мог сбежать. Мне нужен был корвектор и подпрограмма, позволяющая поникать через стены.
Я стряхнул пепел в пепельницу, сделал еще одну глубокую затяжку, и задумчиво посмотрел на оборотня.
Итак, забавные же вещи выясняются. Получается, в тот момент когда я появился в китайском кибере, творец был уже мертв. Классический сюжет со времен «Франкенштейна»: монстр убивает своего создателя. В данном случае, он это сделал для того чтобы обрести свободу. Вот подходящий заголовок для новой статьи Глории… Впрочем, сейчас это неважно.
– А разве он и так не собирался выпустить тебя на свободу?
Оборотень усмехнулся.
– Ты все еще блуждаешь впотьмах. Конечно нет. Зачем бы ему было это делать?
– А зачем тогда он тебя создал?
– Это являлось его работой. Создавать таких как я. А потом отдавать их для развлечения посетителям. Он не мог знать заранее как должен выглядеть очередной объект. Он просто делал программы – оборотни. Когда появлялся очередной клиент, оставалось лишь ввести в оборотня небольшую подпрограмму, и он принимал требуемый облик, становился тем, кого желал видеть, с кем хотел работать посетитель. Случалось, во время «работы», посетитель вдруг высказывал пожелание изменить облик объекта. Для этого было достаточно всего лишь сменить подпрограмму.
– Но почему, тогда, надо было создавать новые программы – оборотни?
– Клиент должен был быть совершенно уверен, что программа с которой он работал – действительно умерла, погибла. Понимаешь?
Я кивнул.
Что мне еще оставалось сделать? Хотя, честно говоря, все это пока как-то в голове у меня не совсем укладывалось. Самое главное, я не мог понять каким боком в эту историю замешан Шеттер?
– Получается, ты сбежал до того, как тобой занялся очередной посетитель? – спросил я.
– Нет, – сказал оборотень. – Случай сбежать мне представился уже после того как посетитель мной занялся. Это случилось тогда, когда он отправился отдохнуть. Посетители, они, понимаешь ли, не только время от времени страдают рассеянностью. Они еще периодически впадают в сон.
По его лицу пробежала какая-то тень, словно бы он вознамерился сменить личину, но в самый последний момент передумал.
А может быть Шеттер и был тем посетителем, от которого оборотень сбежал? Но почему тогда он решил нанять меня? Не проще ли было положиться на помощников старосты? А что если ему захотелось прикончить оборотня лично, своей собственной рукой поставить точку в этом затянувшемся «развлечении»?
– Знаю, – сказал я.
– Еще бы, – проговорил оборотень. – Кстати, как получилось, что став бродячей программой, ты вынужден зарабатывать себе на жизнь профессией частного детектива?
– Это долгая история…
Я кинул в пепельницу окурок и поспешно закурил новую сигарету.
– Можешь мне ее не рассказывать. Меня интересует сам факт: ты был посетителем. Это хорошо. Я не зря решил с тобой поговорить.
– Для чего?
Оборотень слегка кривовато усмехнулся.
– Я скажу тебе. Только, сначала давай покончим с вопросами. Что ты еще желаешь знать?
Что именно? У меня, конечно, были еще вопросы. Например, почему Шеттеру так важно было закончить свое «маленькое развлечение» лично? Замести следы? Но почему – лично? Чем так опасен был для него оборотень? Может своей личиной?
Личиной? А и в самом деле, выбранная Шеттером для своих развлечений личина была нетипична. Все эти садисты, как правило, предпочитают убивать женщин или детей… Может быть, она является копией облика какого-то конкурента Шеттера? Врага? Того, кто когда-то давно страшно его унизил, и кому теперь отомстить не представляется никакой возможности? Может быть, она является портретом отца Шеттера, жестоко над ним в детстве издевавшегося?
Вполне возможно. Первое, или второе, или третье. Или совсем другое. Причем, вряд ли оборотень это знает.
А вот о странной смерти творца ему известно все. И что-то в том ее варианте, который он мне рассказал, было неладно. Имело место кое-какие несовпадения во времени… Однако, выводить оборотня на чистую воду я не собирался. Какой в этом был смысл? Что я мог получить в награду? Выстрел из корвектора?
А как же пластинка безопасности?
Я вздохнул.
Не особенно мне верилось всем этим заявлениям о исполнении законов, если их делал тот, кто совсем недавно с очень большим азартом пытался отправить меня на тот свет.
– Ну, неужели с вопросами покончено?
– Да, наверное так, – сказал я. – Давай начинать разговор.
– Давай, – промолвил оборотень. – Как я понимаю, твой контракт закончен? Ты узнал, что творец погиб. Если пожелаешь, я предоставлю тебе все необходимые доказательства.
– Не надо, – сказал я. – Моему клиенту будет достаточно, если я сообщу ему о судьбе творца. Просто – сам факт.
– Остается контракт с мои предшественником на должности старосты. Считаешь ли ты, что обязан продолжить мое преследование?
– Нет, – сказал я.
– В таком случае, получается, у тебя сейчас нет работы?
– Получается.
– Тогда, может быть, ты согласишься работать на меня?
Я хмыкнул.
Ну вот, еще один, желающий облагодетельствовать меня контрактом. Не жизнь, а просто мечта.
