Пуаро стоял слева от двери. Теперь он неожиданно отошел в
сторону, и я увидел, что, пока я поворачивался к звонку, он быстро переставил
кресло в положение, указанное Паркером.
– Хотите, чтобы я сидел тут, пока вы будете брать у меня
анализ крови? – весело спросил Реймонд. – Для чего?
– Мистер Реймонд, вчера, когда нашли тело мистера Экройда,
это кресло было выдвинуто так. Кто-то поставил его на место. Вы?
– Нет, не я, – без малейшего колебания ответил секретарь. –
Я даже не помню, где оно стояло, но раз вы утверждаете… Значит, кто-то другой.
И уничтожил ценную улику? Жаль, жаль!
– Это не имеет значения, – ответил сыщик. – Я, собственно,
хотел спросить у вас, мистер Реймонд, другое: не появлялся ли у мистера Экройда
на прошлой неделе какой-нибудь незнакомец?
Секретарь задумался, нахмурив брови. И во время этой паузы
вошел Паркер.
– Нет, – сказал Реймонд, – не припоминаю. А вы, Паркер?
– Прошу прощения, сэр?
– Не приходил ли к мистеру Экройду на той неделе кто-нибудь
незнакомый?
Дворецкий ответил не сразу: он размышлял.
– Только тот молодой человек, что приходил в среду, сэр, –
сказал он наконец. – От «Куртиса и Трауга», если не ошибаюсь.
Реймонд нетерпеливо отмахнулся:
– Помню. Но этот джентльмен имел в виду не таких
незнакомцев. – Он повернулся к Пуаро: – Мистер Экройд собирался приобрести
диктофон. Он помог бы нам в работе. По его просьбе фирма прислала своего
представителя. Но из этого ничего не вышло. Мистер Экройд не стал покупать.
– Не могли бы вы описать мне этого молодого человека, мой
добрый Паркер? – обратился Пуаро к дворецкому.
– Блондин, сэр, невысокого роста. В хорошем синем костюме.
Очень приличный молодой человек для его положения.
Пуаро обернулся ко мне:
– Человек, с которым вы встретились, доктор, был высок, не
так ли?
– Да, – ответил я, – не ниже шести футов.
– Значит, это не он, – решил Пуаро. – Благодарю вас, Паркер.
– Приехал мистер Хэммонд, – обратился Паркер к Реймонду. –
Он спрашивает, не нужны ли его услуги, и хочет поговорить с вами, сэр.
– Иду! – Реймонд поспешно вышел из комнаты.
– Семейный поверенный, – пояснил начальник полиции в ответ
на вопросительный взгляд Пуаро.
– У этого молодого человека очень деловой вид, – пробормотал
Пуаро. – У него сейчас хлопот полон рот.
– Мистер Экройд, мне кажется, был им очень доволен.
– И как долго он работает здесь?
– Почти два года, насколько я помню.
– Он, без сомнения, крайне добросовестно относится к своим
обязанностям. Но как он развлекается? Le sport?
[14]
– У личных секретарей вряд ли остается много времени для
развлечений, – улыбнулся полковник Мелроз. – Реймонд, по-моему, играет в гольф.
А летом в теннис.
– И он не посещает гонки? Как это у вас… забыл… лошадиные
гонки?
– Скачки? Вряд ли они его интересуют.
Пуаро кивнул и, казалось, утратил интерес к теме. Он снова
окинул взглядом комнату.
– Пожалуй, я осмотрел здесь все, – сказал он.
Я тоже поглядел по сторонам.
– Если бы эти стены могли говорить… – вздохнул я.
– Языка мало, – сказал Пуаро, – им нужны еще глаза и уши. Но
не будьте так уверены, что эти мертвые предметы всегда молчат. – Он потрогал
верх шкафчика. – Со мной они – кресла, столы – иногда говорят. – Он повернулся
к двери.
– Но что же, – вскричал я, – они сказали вам сегодня?
Он оглянулся через плечо и лукаво поднял бровь.
– Открытое окно. Запертая дверь. Кресло, которое, судя по
всему, двигалось само. И у всех трех предметов я спрашиваю: почему? И не нахожу
ответа. – Он покачал головой, выпятил грудь и, часто мигая, посмотрел на нас.
Он выглядел до нелепости уверенным в себе. Я вдруг подумал,
что, может быть, не такой уж он великий сыщик. Не возникла ли его репутация в
результате ряда счастливых совпадений? Наверное, полковник Мелроз подумал то же
самое, потому что он нахмурился и отрывисто спросил:
– Вас еще что-нибудь интересует, мсье Пуаро?
– Может, вы будете так добры показать мне витрину, откуда
был взят кинжал, и я больше не стану злоупотреблять вашей любезностью.
Мы прошли в гостиную, но по дороге полковник остановился,
заговорил о чем-то с констеблем и, извинившись, покинул нас, а витрину показал
Пуаро я. Он раза два хлопнул крышкой, открыл стеклянную дверь и вышел на
террасу. Я последовал за ним.
Навстречу нам из-за угла дома вышел инспектор Рэглан,
мрачный, но довольный.
– Вот вы где, мсье Пуаро! – сказал он. – Ну, долго возиться
нам не придется. Жаль, однако, неплохой молодой человек, но сбился с пути.
Лицо Пуаро вытянулось. Он сказал – очень мягко:
– Боюсь, что в таком случае моя помощь вам не потребуется.
– В следующий раз, может быть, – великодушно успокоил его
инспектор. – Хоть в этом мирном уголке убийство – большая редкость.
Взгляд Пуаро светился восхищением.
– Вы удивительно предприимчивы, – сказал он. – Могу ли я
спросить, как вы действовали?
– Конечно, – ответил инспектор. – Для начала – метод. Вот
что я всегда говорю – метод!
– А! – вскричал Пуаро. – Это и мой девиз: метод, порядок и
серые клеточки.
– Клеточки? – не понял инспектор.
– Серые клеточки мозга, – пояснил бельгиец.
– А, конечно. Полагаю, что мы все ими пользуемся.
– В большей или меньшей степени, – пробормотал Пуаро. – И
затем еще психология преступника – следует изучать ее.
– А! Так и вы поддались на эту психоаналитическую болтовню?
Ну а я не из нынешних красавчиков…
– Полагаю, миссис Рэглан с этим не согласится, – вставил
Пуаро с легким поклоном.
Рэглан, растерявшись, поклонился в ответ.
– Вы не так поняли! – Инспектор улыбнулся до ушей. – В
тонкостях чужого языка разобраться не так-то просто. Я только хотел объяснить
вам, как берусь за дело. Во-первых, метод. В последний раз мистера Экройда
видела живым его племянница, Флора, без четверти десять, не так ли? Первый факт.
