– Допустим.
– Это так. В половине одиннадцатого, по словам доктора,
мистер Экройд был мертв не менее получаса. Вы это подтверждаете, доктор?
– Конечно, – сказал я. – Может быть, и больше.
– Очень хорошо. Это дает нам четверть часа, за которые должно
было быть совершено убийство. Я сделал список всех обитателей дома и проверил,
что они делали в этот промежуток времени – между девятью часами сорока пятью
минутами и десятью.
Рэглан протянул Пуаро аккуратно исписанный лист. Я стал
читать из-за его плеча. На листке четким почерком значилось следующее:
Майор Блент. – В бильярдной с мистером Реймондом. (Тот
подтверждает.)
Мистер Реймонд. – В бильярдной. (См. выше.)
Миссис Экройд. – 9.45. Смотрела игру на бильярде. 9.55 –
легла спать. (Бленд и Реймонд видели, как она поднималась по лестнице.)
Мисс Экройд. – Из кабинета дяди поднялась к себе.
(Подтверждает Паркер, также горничная Элзи Дейл.)
Слуги: Паркер. – Прошел прямо в свою комнату. (Подтверждено
экономкой мисс Рассел, которая спyсmиласъ поговорить с ним примерно в 9.47 и
оставалась не меньше 10 минут.)
Мисс Рассел. – См. выше, в 9.45 говорила наверху с горничной
Элзи Дейл.
Урсула Борн (горничная). – У себя в комнате до 9.55, затем –
в общей комнате для слуг.
Миссис Купер (кухарка). – В общей комнате для слуг.
Глэдис Джоунс (вторая горничная). – В общей комнате для
слуг.
Элзи Дейл. – Наверху в спальне. Ее видели там мисс Рассел и
мисс Флора Экройд.
Мэри Фрипп (судомойка). – В общей комнате для слуг.
Кухарка служит здесь семь лет, Урсула Борн – восемнадцать
месяцев, а Паркер – немногим больше года. Остальные поступили недавно. Если не
считать Паркера (тут что-то не так), никто из слуг подозрения не вызывает.
– Очень полный список, – сказал Пуаро, возвращая его
инспектору, и прибавил серьезно: – Я убежден, что Паркер не убивал.
– Моя сестра тоже убеждена, а она обычно бывает права, –
вмешался я, но на мои слова никто не обратил внимания.
– Ну, это о тех, кто в доме, – продолжал инспектор. – Теперь
мы доходим до очень серьезного момента. Женщина в сторожке – Мэри Блек, –
опуская занавески вчера вечером, видела, как Ральф Пейтен прошел в ворота и
направился к дому.
– Она в этом уверена? – спросил я резко.
– Совершенно. Она хорошо знает его. Он шел очень быстро и
свернул на тропинку, ведущую к террасе.
– В котором часу? – невозмутимо спросил Пуаро.
– Ровно в двадцать пять минут десятого.
После некоторого молчания инспектор заговорил:
– Все ясно. Все совпадает. В двадцать пять минут десятого
капитан Ральф Пейтен прошел мимо сторожки. В девять тридцать Джеффри Реймонд
слышит, как кто-то просит денег, а мистер Экройд отказывает. Что происходит
дальше? Капитан Пейтен уходит тем же путем, как и пришел, – через окно. Он идет
по террасе обескураженный и рассерженный. Он подходит к открытому окну
гостиной. Предположим, что это происходит без четверти десять. Мисс Флора
Экройд прощается с дядей. Майор Блент, мистер Реймонд и мисс Экройд – в бильярдной.
Гостиная пуста. Пейтен проникает туда, берет из витрины кинжал и возвращается к
окну кабинета. Снимает ботинки, влезает внутрь и… ну, детали излишни. Затем
обратно – и уходит. Он боится вернуться в гостиницу, идет на станцию, звонит
оттуда.
– Зачем? – вкрадчиво спросил Пуаро.
Я вздрогнул от неожиданности.
Маленький бельгиец, весь напрягшись, наклонился вперед. Его
глаза горели странным зеленоватым огнем. На мгновение инспектор Рэглан
растерялся.
– Трудно сказать, зачем он это сделал, – сказал он наконец.
– Но убийцы часто поступают странно. Служи вы в полиции, так знали бы это!
Самые умные из них совершают глупейшие ошибки. Но пойдемте, я покажу вам эти
следы.
Взяв у констебля ботинки, принесенные из гостиницы, Рэглан
направился к окну кабинета и приложил их к следам на подоконнике.
– Те же самые, – сказал он уверенно. – То есть это не та
пара – в той он ушел. Но эта пара совершенно идентична той, только старая –
взгляните, как сношены подметки.
– Но ведь таких ботинок сколько угодно в продаже, – сказал
Пуаро.
– Конечно. Я бы не так оценил эти следы, если бы не все
остальное.
– Какой глупый молодой человек капитан Ральф Пейтен, –
сказал Пуаро задумчиво. – Оставить столько следов своего присутствия.
– Ночь была сухая, – сказал инспектор. – Он не оставил
следов на террасе и на дорожке, но, к несчастью для него, земля кое-где на
тропинке была сырой. Вот сами взгляните.
В нескольких ярдах от террасы дорожку пересекала тропинка, и
там, на размокшей земле, были видны следы. Среди них – следы резиновых
подметок. Пуаро прошел несколько шагов и неожиданно спросил:
– А женские следы вы заметили?
– Конечно, – рассмеялся инспектор. – Но здесь проходило
несколько женщин и мужчина. Это же самый короткий путь к дому. И узнать, кому
принадлежит каждый след, практически невозможно. Но, в конце концов, важны
следы на подоконнике. А дальше идти бесполезно – дорога мощеная, – сказал
инспектор.
Пуаро кивнул, но глаза его были устремлены на маленькую
беседку слева от нас. К ней вела посыпанная гравием тропинка. Пуаро подождал,
пока инспектор не скрылся в доме, и посмотрел на меня.
– Вас послал господь, чтобы заменить мне моего Гастингса, –
сказал он с улыбкой. – Я замечаю, что вы не покидаете меня. А не исследовать ли
нам, доктор Шеппард, эту беседку? Она меня интересует.
Мы подошли к беседке, и он отворил дверь. Внутри было почти
темно. Две-три скамейки, набор для крокета,
[15]
несколько сложенных шезлонгов.
Я с удивлением посмотрел на моего нового друга. Он ползал по полу на
четвереньках, иногда покачивая головой, словно был чем-то недоволен. Потом
присел на корточки.
– Ничего, – пробормотал он. – Ну, возможно, что нечего было
и ждать. Но это могло бы значить так много… – Он умолк и словно оцепенел. Затем
протянул руку к скамейке и что-то снял с сиденья.
– Что это? – вскричал я. – Что вы нашли?
