– Рассказать?
– Ну да. Откуда она? Из какой семьи? То, что вам известно.
– Не имею ни малейшего представления.
– Где она служила до вас?
– Боюсь, я не помню. – Миссис Фоллиот начала сердиться. Она
откинула голову – движение почему-то показалось мне знакомым. – Все эти вопросы
необходимы?
– Конечно, нет, – ответил я, удивленный ее поведением. – Я
не думал, что вам это неприятно. Простите.
Ее гнев прошел, она снова смутилась.
– О нет. Уверяю вас, я охотно отвечу на ваши вопросы. Только
мне показалось странным… Да, немного странным… Только и всего.
Преимущество профессии врача в том, что мы привыкли
распознавать, когда люди нам лгут. Все поведение миссис Фоллиот показывало, что
она не хочет отвечать на мои вопросы. Очень не хочет. Она была взволнована и
чувствовала себя неловко – здесь скрывалась какая-то тайна. Эта женщина явно не
умела и не любила лгать, а потому смущалась так, что даже ребенок понял бы, что
она лжет.
Но не менее ясно было и то, что больше она мне ничего не
скажет. Какая бы тайна ни окружала Урсулу Борн, от миссис Фоллиот мне ее не
узнать. Потерпев поражение, я снова извинился, взял шляпу и ушел.
Заглянув к некоторым пациентам, я вернулся домой к шести
часам. Каролина сидела за столом с еще не убранной чайной посудой. На ее лице
было хорошо знакомое мне выражение торжества: либо она что-то от кого-то
узнала, либо что-то кому-то сообщила. Я подумал: «Что именно?»
– У меня был очень интересный день, – начала Каролина, как
только я опустился в кресло и протянул ноги к камину.
– Вот как? Мисс Ганнет заглянула попить чайку?
Мисс Ганнет – одна из наших главных разносчиц сплетен.
– Попробуй еще, – с невероятным самодовольством предложила
Каролина.
Я попробовал еще и еще, перебирая одного за другим всех,
кого Каролина числила в своей разведке, но каждую мою догадку сестра с
торжествующим видом отметала в сторону, отрицательно покачивая головой. В конце
концов она по собственному почину открыла тайну:
– Заглянул мсье Пуаро! Ну, что ты об этом думаешь?
Подумал я о многом, но Каролине, разумеется, ничего не
сказал.
– Зачем он приходил?
– Повидаться со мной, конечно. Он сказал, что, будучи так близко
знаком с моим братом, он взял на себя смелость познакомиться с его
очаровательной сестрой… с твоей очаровательной сестрой… Ну, ты понимаешь, что я
хочу сказать.
– О чем же он говорил? – спросил я.
– Он рассказывал мне о себе и о раскрытых им преступлениях.
Ты знаешь этого князя Павла Мавританского, того, который женился на танцовщице?
– И что?
– Я недавно читала о ней очень интригующую статью в
«Светском калейдоскопе». Там намекалось, что на самом деле эта танцовщица –
русская великая княжна, дочь царя, которой удалось спастись от большевиков. Так
вот, мсье Пуаро открыл тайну загадочного убийства, к которому их припутали.
Князь Павел был исполнен благодарности.
– А булавку с изумрудом величиной с голубиное яйцо он ему
подарил? – спросил я с издевкой.
– Об этом он ничего не говорил, а что?
– Ничего. Просто мне казалось, что так принято. Так, во
всяком случае, бывает в детективных романах; у суперсыщика вся комната
непременно усыпана рубинами, жемчужинами и изумрудами, полученными от
благодарных клиентов королевской крови.
– Во всяком случае, очень интересно было услышать рассказ из
уст непосредственного участника событий, – самодовольно заметила моя сестра.
Я не мог не восхититься проницательностью мсье Пуаро,
который безошибочно выбрал из своей практики случай, наиболее интересный для
старой девы, живущей в деревне.
– А сообщил он тебе, действительно ли эта танцовщица –
великая княжна? – осведомился я.
– Он не имел права, – внушительно ответила Каролина.
Я подумал, насколько Пуаро погрешил против истины, беседуя с
моей сестрой, и решил, что на словах он, скорее всего, был абсолютно правдив, в
основном ограничиваясь красноречивыми пожатиями плеч и движением бровей.
– И теперь, – заметил я, – он тебя купил на корню?
– Не будь вульгарен, Джеймс! Где ты набрался подобных
выражений?
Каролина сдвинула очки на лоб и смерила меня взглядом.
– Скорее всего, от единственного звена, соединяющего меня с
миром, – от моих пациентов. К сожалению, среди них нет особ королевской крови и
загадочных русских эмигрантов.
– Ты стал очень раздражителен, Джеймс. Печень, верно, не в
порядке. Прими-ка вечером пилюли.
Увидав меня в домашней обстановке, вы нипочем не догадались
бы, что я – врач. Назначением всех лекарств – и себе и мне – занимается
Каролина.
– К черту печень, – сказал я с досадой. – А об убийстве вы,
что ж, не говорили совсем?
– Ну, разумеется, говорили, Джеймс. О чем еще у нас сейчас
можно говорить? Мне удалось кое-что растолковать мсье Пуаро, и он был очень
признателен. Сказал, что я – прирожденный детектив и у меня поразительная
интуиция по части психических особенностей человеческой натуры. – Каролина была
в эту минуту до удивления похожа на кошку, всласть налакавшуюся сливок.
Казалось, она вот-вот замурлычет. – Он очень много говорил о серых клеточках
мозга и о том, как они работают. У него самого, сказал он, они в превосходном
состоянии.
– Ну, еще бы, – ядовито заметил я. – Излишней скромностью
он, безусловно, не страдает.
– Не люблю, когда ты говоришь пошлости, Джеймс. Мсье Пуаро
считает так: нужно как можно скорее разыскать Ральфа и убедить его, что он
должен пойти и дать показания. Он говорит, что его исчезновение может
произвести очень неблагоприятное впечатление на судебном расследовании.
– А ты ему что на это сказала?
– Признала, что он прав, – важно ответила Каролина. – И со
своей стороны сообщила ему, какие здесь уже пошли толки.
– Каролина, – спросил я резко, – ты рассказала мсье Пуаро о
том, что ты тогда подслушала в лесу?
– Конечно, рассказала, – невозмутимо объявила она.
Я вскочил и зашагал из угла в угол.
– Ты хотя бы отдаешь себе отчет в том, что ты творишь? –
воскликнул я. – Ты затягиваешь петлю на шее у Ральфа Пейтена, это же ясно как
белый день!
